Орудие войны - Паоло Бачигалупи Страница 2

Знакомая беседа текла своим чередом – вопрос и ответ, оскорбление и возражение, – но за последние несколько недель ход беседы несколько переменился. Постепенно в Затонувших городах начинали говорить на языке Тула. Говор пуль, принадлежавших его солдатам. Боевой жаргон его стаи.

Война продолжалась, но голоса постепенно сливались, превращаясь в единый гармоничный триумфальный вопль. Конечно, были и другие слухи, и Тул их слышал. Даже в атриуме своего дворца, далеко от линии фронта, он мог следить за своей войной. Слух у него был лучше, чем у собаки, а огромные уши были постоянно насторожены и слышали все, чего не слышали человеческие уши. Все его чувства были куда острее, чем у человека.

Он знал, где стоят его солдаты. Он чувствовал запах их душ. Он мог чувствовать их передвижения, когда воздушные потоки касались его кожи и меха. Он видел их даже в темноте, потому что глаза его видели лучше, чем у кошки.

Люди казались ему слепыми и глухими, но он все равно вел их вперед и пытался добиться от них чего-то полезного. Он помогал человеческим детям видеть, слышать, чувствовать запахи. Он учил их объединять свои глаза, уши и оружие друг с другом, чтобы они могли сражаться, как Клыки, Когти и Кулаки. Роты. Взводы. Батальоны.

Армия.

Через трещину в куполе своего дворца Тул видел подбрюшья грозовых облаков, светившиеся оранжевым. Они отражали вспышки выстрелов – последнюю отчаянную попытку Армии Бога остановить продвижение его войск, встав на их пути.

Загрохотал гром. Облака осветились молнией. Близился ураган, второй за несколько недель, но он не успеет спасти Армию Бога.

За спиной Тул услышал шаги по мраморной лестнице – кто-то спешил к нему. Хромота и общая неуклюжесть походки подсказали ему, что это Пень. Тул повысил юношу и взял в штаб, потому что он был умен, тверд и достаточно храбр, чтобы броситься на штурм баррикад на улице К.

Когда Армия Бога угрожала прорваться и уничтожить их последнюю надежду, войска вел Колкат. Там он и погиб. Пень, стоявший рядом с ним, едва не потерял ступню, но сам наложил на ногу шину и потащился вперед, сплотив остальных вокруг себя, хотя командир уже умер. Безжалостный, преданный и храбрый.

Да, это оказался Пень – его запах, его хромота, – но был еще и другой запах, железный запах остывающей крови, предвестник новых трупов.

Пень принес сообщение.

Тул закрыл здоровый глаз и глубоко задышал, наслаждаясь запахом и моментом – немного стрельбы, духота и рев надвигающегося шторма, озоновый запах молний. Тул постарался как следует запомнить этот триумфальный миг.

Слишком многие его воспоминания были утеряны в бесконечных войнах и жестокости. Мешанина запахов, изображений и эмоций у него в памяти казалась куцей и обрезанной, большая часть этого калейдоскопа внезапных взрывов радости и ужаса была как будто заблокирована. Но на сей раз – хотя бы однажды – он хотел сохранить это мгновение в памяти. Его запах, вкус и звуки. Прочувствовать его полностью, гордо выпрямиться, ощутить силу в мышцах.

Это его триумф.

Дворец, в котором он поселился, лежал в руинах. Когда-то он был великолепен: мраморные полы, величественные колонны, старинные картины маслом, изящная ротонда. Теперь же Тул стоял под разбитым куполом и обозревал город, за который сражался, через дыру, пробитую в стене бомбой. Он видел океан, плескавшийся внизу, у самых ступеней. Дождь оставлял крошечные скользкие лужицы на полу. Факелы дымили во влажном воздухе, обеспечивая свет для людей – так они различали силуэты предметов, которые Тул видел в мельчайших подробностях.

Ужасные руины, место его триумфа.

Пень уважительно ждал.

– У тебя есть новости, – сказал Тул, не оборачиваясь.

– Да, сэр. Все кончено. Армия Бога… уничтожена.

Тул дернул ушами.

– Почему я до сих пор слышу выстрелы?

– Это зачистка, – пояснил Пень, – они же не знают, что уже проиграли. Они тупые, но зато сильные.

– Ты в самом деле полагаешь, что они проиграли?

Мальчик рассмеялся.

– Перкинс и Митали передали вам это.

Тул повернулся. Пень поднял руку, демонстрируя то, что принес. Голова генерала Захса смотрела вокруг пустыми глазами и казалась очень одинокой без тела. Последний вождь Затонувших городов. На его лице застыло выражение то ли ужаса, то ли крайнего удивления. Зеленый крест, нарисованный на лбу генерала, покраснел от крови.

– Ага, – Тул взял голову и взвесил ее на ладони, – кажется, единственный истинный бог его не спас. Выходит, он все-таки не пророк.

Жаль, его там не было. Жаль, что он не смог сам вырвать сердце из груди человека и съесть его. Заполучить силу своего врага. Даже сейчас Тулу очень хотелось это сделать. Но убивать – это привилегия Когтей. А он теперь генерал, он отправляет Кулаки, Когти и Клыки в битву, как когда-то отправляли его самого. Но все же он очень скучал по горячке боя, по горячей крови на своих клыках…

Тул печально вздохнул.

Теперь смертельные удары наносят другие.

И все же у него тоже были свои маленькие радости. Один генерал смотрел в глаза другому, сдаваясь.

– Думаю, что ты называл меня «мерзостью», – задумчиво сказал Тул, – извращением. – Он поднял голову выше, глядя в мертвые глаза Захса: – Чудовищем Франкенштейна, которое ни на что не способно. И, разумеется, «святотатством».

Этот человек до последнего отрицал очевидное, считал себя сыном Господа, воплощением Бога на земле, защищенным от созданий вроде Тула.

– Кажется, единственный истинный бог не против святотатства.

Даже теперь Тулу казалось, что он видит в мертвых глазах отрицание. Гнев и обиду на то, что приходится сражаться с созданием, которое по природе своей умнее, быстрее и сильнее несчастного вождя, который считал себя избранным. Этот простодушный человек не мог осознать, что Тул создан для войны. Боги Тула гораздо сильнее интересовались современным оружием, чем чьими-то молитвами. Такова эволюция. Такова конкуренция. Один вид сменяет другой в мгновение ока. Один вид эволюционирует, другой вымирает.

Впрочем, генерал не разбирался в концепции эволюции.

Кто-то должен и проиграть.

Послышался громкий взрыв. Пушки Тула. Основание дворца вздрогнуло.

Город замолк.

Наступила тишина.

Пень удивленно посмотрел на Тула. Тот опять насторожил уши, прислушиваясь. Ничего. Ни выстрела. Ни взрыва. Тул напряг все свои чувства. Начиналась гроза, и в воздухе ощущалось предвкушение. Как будто сама природа ждала продолжения войны. Но в Затонувших городах наконец стало тихо.

– Все, – благоговейно прошептал Пень и добавил уже громче: – Затонувшие города ваши, генерал.

Тул нежно улыбнулся мальчику:

– Они всегда были моими.