Расходный материал - Олег Орлов Страница 2

Короче, где правда, а где вымысел, было решительно непонятно, но истина состояла в том, что этот главный маг ему просто не нравился. Не то чтобы у Борисова нагорело к нему что-то личное или маг имел гнусный характер или отталкивающую внешность. Нет. Наоборот, народ, который с ним общался, отзывался о нем как о человеке весьма адекватном. Внешность – тоже ничего необычного. Про таких говорят: «Без особых примет». Пожалуй, даже слишком. Рожа совершенно обычная, если можно так выразиться, славянская среднестатистическая. Взгляд ни за что не цепляется, и лицо в памяти не держится. Если одним словом, то – никакой. Да, пожалуй, это подходящее описание для главного мага – никакой.

Между тем пацан закончил шептаться с их взводным магом и уже собирался было уйти. Но в проходе обернулся и обратился к Сереге:

– Сергей Николаевич, это, конечно, не мое дело, но рекомендую вам заменить разбитые плахи на дне окопа. Будет меньше грязи. Вчера в шестом секторе контуженый в грязи утонул. Идиотский случай, от близкого разрыва мужик получил камнем по каске, потерял сознание и упал вот в такую лужу, – маг махнул рукой в сторону позиций третьего отделения, которые и правда превратились в настоящее болото, – тупо не успели вытащить. Приказ уже готов и спрашивать будут со всей пролетарской ненавистью.

В общем, причин не любить этого пацана у Борисова не было, но вот не нравился он ему, и все тут. Может, из-за того, как он вел себя на собрании, показывая всем окружающим, насколько он всех вокруг презирает, а теперь от этого человека зависела его жизнь и жизнь его семьи? Может, из-за его непримиримой позиции по вопросу ограничения магии? Здесь тоже все знакомые Борисова были единодушны, если бы они практиковали магию, как это принято у местных, то давно бы загнали всех тварей обратно в джунгли. Надо же. Назначили главным магом молокососа, который является главным противником магии. Нормально. Хоть и другой мир, но это Россия, детка.

Некоторые говорят, что эта история началась в момент Столкновения. И они, безусловно, правы. Те, кто пожелал заглянуть чуть дальше, считают, что все началось с войны. И это, без сомнения, правда. Романтические натуры утверждают, что эта история родилась, когда среди кровавого хаоса войны два одиноких сердца нашли друг друга. И это тоже верно. Серьезно изучавшие военное дело склонны полагать, что все случилось на улицах Новороссийска, когда один разумный оглянулся на пройденный путь и понял, что больше никуда не хочет идти. Что тут скажешь, так оно и было. Прагматики сделали заключение, что произошедшее есть естественный ход исторического процесса. И на это нечего возразить.

Но все же эта история началась значительно раньше, не на Лиене и даже не на Земле ^[1].

Планета 255.16.1782/91, самоназвание «Земля», г. Таврополь, шестьдесят лет назад

Стоящее на крыше высотки существо внешне ничем не отличалось от человека. Особь женского пола, европейской внешности, лет… двадцать пять, ослепительно красивая, со снежно-белыми волосами и пронзительно-зелеными глазами цвета майской листвы. Женщина без проблем прошла бы любой тест на принадлежность к виду «человека разумного», начиная от высокотехнологичных тестов ДНК и кончая головоломными тестами не очень здоровых на голову психиатров. Правда, в одной старинной книге был рецепт на такой случай: «По делам их узнаете их». Но люди уже давно перестали верить в простые решения. А дела у красавицы и впрямь были не человеческие, и если бы кто-либо из людей каким-то чудом прознал о них, то попросту не поверил бы в их реальность и счел за розыгрыш.

Несмотря на свою невероятно долгую по человеческим меркам жизнь, некоторые радости красавицы ничем не отличались от радостей обычного человека. Сейчас она наслаждалась теплой погодой, безоблачным небом и ветром, поющим в паутине антенн. У этого обреченного мира были такое же небо и такой же ветер, как и у нее на родине. Те же бездонная синева и запах трав, принесенный ветром из нагретой солнцем степи. Не такой, как дома, но не менее волнующий. Напоминающий ей о далеком детстве, когда путешествие в соседний город казалось невероятным приключением.

На крыше появилось еще одно существо. Хотя любой сторонний наблюдатель увидел бы молодого мужчину, можно сказать, парня с чемоданчиком для инструментов, одетого в спецовку монтажника. Монтажник привычно вскрыл стоящий тут же контейнер с оборудованием радиорелейной станции, разложил инструменты и неторопливо приступил к работе. Первое существо, не отрывая взгляда от голубой бездны небес, начало разговор:

– Я ознакомилась с твоими расчетами. Остроумно, свежо. Я бы даже сказала – коварно. Смело. Переиграть врага там, где он наиболее силен, воспользовавшись его же оружием. Что предпримешь конкретно?

– Через месяц меня призывают в местную армию, устроюсь в разведку. Проявлю себя, и местные сами предложат мне продолжить службу. Поступлю в профильное училище и лет двадцать буду делать карьеру. После чего выйду в отставку и, не обремененный более обязанностями, вплотную займусь претворением плана в жизнь.

– Для чего такие сложности?

– Считаю это идеальным прикрытием. У местных все, что связано с разведкой, относится к особо охраняемым секретам. Так ни у кого не возникнет вопросов, откуда у меня столько средств. А если вдруг возникнут, само государство кинется меня защищать.

– А почему бы не выбрать для эксперимента соседний мир, где этот… СССР. На первый взгляд для твоих целей выходцы оттуда подойдут лучше?

– Может быть, но они мне просто не нравятся. Словно смотришь на свою уродливую копию.

– Ладно. Сколько планируешь заниматься этим по времени?

– С основной фазой думаю уложиться в сто пятьдесят здешних лет. Срок жизни у местных невелик, но жизнь чуть больше ста лет ни у кого не вызовет подозрений. Последующие корректировки проведу лет через сто-двести, в зависимости от первоначального результата.

– Блажен, кто верует, – хмыкнуло первое существо, процитировав одну из поговорок этого мира. – Местные живут очень недолго, мало чему успевают научиться. Кроме того, представители этноса, который ты выбрал, отличаются гипертрофированным индивидуализмом. И, понравилось мне здешнее словечко, пофигизмом.

– На это и рассчитано, никто не станет принимать местных всерьез. Получат фору на старте.

– Не боишься, что сам мир их отторгнет?

– Тогда просто начну другой проект. – Монтажник невесело улыбнулся. – По сути, идеальные условия, миру все одно конец, можем экспериментировать, как душе угодно, до получения положительного результата. – Выдернув из блока сгоревшую плату, он уверенным движением загнал на ее место рабочую. – В расходниках – целый мир.

– Нет, просто набери побольше учеников. А знаешь что, – женщина, теребившая до этого кончик косы, оставила свое занятие и, откинувшись на ограждение крыши, уставилась в небо, – у меня появилась идея использовать твоих будущих воспитанников несколько по-иному. По сути, умирающий мир – это не только площадка для наших экспериментов, но и идеальный инкубатор для наших идей. Лучше пусть их носители поработают в других мирах, которые еще можно спасти.