Архипелаг Грез - Кристофер Прист Страница 2
Архипелаг Грез - Кристофер Прист читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
День сменяется ночью, лето следует за весной, и где бы ты ни находился – та же самая ночь, то же самое лето. Но главное даже не в этом: никто до поры ни о чем таком и не подозревал. Да и с какой стати кому-то задумываться и сравнивать стрелки часов? Особенно если не знаешь, что происходит в другой части света.
Шли века. Наступила современная эпоха, эра путешествий. Человек стал летать, рассекая небо на реактивных самолетах, и впервые задел алчущими крыльями кромку «спирали». Ты летишь и видишь, что внизу ничего не меняется, летишь дальше, потом опять опускаешь взгляд – как будто ты не сдвинулся с места. Чудеса! Но стоит спикировать вниз, вдруг оказываешься в замешательстве – тебя обмануло чувство времени и пространства, потому что земля под тобой вдруг приходит в движение и мчится с огромной скоростью туда, куда ты и не мечтал долететь, превышая мыслимые пределы скорости, которые способен выжать из себя самолет. И опять, приземлившись, оказываешься совсем не там, где планировал быть, и выясняется, что за два-три часа полета ты пересек чуть не полмира.
Много людей полегло, и много разбилось судов в тщетных попытках добраться до сути таинственного явления. В конце концов попытки эти оставили, удовольствовавшись тем, что «спираль» поддается измерениям и математическим расчетам, а значит, в ней можно прокладывать маршруты и добираться из одной части света в другую. Ты выходил из конкретного пункта и, поднявшись до точки экваториального полдня, вливался в ряды других самолетов на нужной тебе высоте и летел там какое-то время, прочерчивая небеса белой линией конденсата. Ориентируясь по ландшафту и сверяясь с приборами, ожидая момента, который, по твоим расчетам, подведет тебя как можно ближе к точке назначения. Тогда ты сбрасывал скорость и, развернув судно носом к земле, начинал снижение поперек градусов времени.
И если ты не ошибся в расчетах, то оказывался в предельной близости к искомому месту, совершив двенадцатичасовой перелет за тридцать минут, шестичасовой – за двадцать, а суточный – за два часа. Полеты стали привычным делом, и для того, чтобы попавшая в зависимость от них экономика существовала без потрясений, они должны были осуществляться регулярно, а значит, в экваториальной зоне необходимо поддерживать нейтралитет. В любой момент парящая сверху махина с могучими крыльями и продолговатыми цилиндрами движков, что отбрасывала тень на тебя своим провисающим брюхом, могла оказаться вражеским самолетом, равно как и летающим судном союзников.
И так ты летишь и летишь, не беспокоясь о прочих, с единственной заботой – поспевать за движением солнца. Ты смотришь вниз, а под крылом – знакомые очертания: и клочья суши, и переменчивые краски моря, где рассекают его течения, отмели и глубины, и выпирающие над поверхностью скалы. Ты узнаешь острова, где доселе ни разу не был, и томишься желанием когда-нибудь там побывать, ступить на нейтральную землю и отдаться на волю судьбы.
Ведь когда-то закончится и война, а покуда…
Каждый раз, когда вдалеке громыхали вагоны подходившего к станции поезда, Дик с тоской вспоминал о доме.
Он всегда прислушивался к этим звукам – и в дозоре, и вне службы. Порой, когда горные ветры ненадолго стихали, он улавливал ритмичный грохот колес задолго до прихода состава на вокзал, и шипение пара по прибытии поезда, и пронзительный свист перед его отправлением. Капрал вспоминал мать с отцом и родительский дом в Джетре, где он вырос. Вспоминал школу, друзей и мельчайшие достижения юности, шаг за шагом, как и все свое прошлое, отделенное от нынешней жизни лишь годом, но уже безвозвратно утерянное и далекое. Железная дорога осталась единственной ниточкой, еще связывающей его с утраченным детством, и Дик мечтал о том, что когда придет черед покидать эти стылые, забытые богом места, он сядет на тот же поезд, что привез его сюда темной ночью.
Накануне капрал набросал пару строф, посвященных поезду, – захотелось поверить, что воинская муштра не изменила его полностью. Но стихи получились неудачными, и Дик безжалостно их уничтожил. С начала своей пограничной бытности иных попыток литературного творчества он не предпринимал, а после провала со стихами и вовсе определил для себя писательство пустым делом – во всяком случае, пока не попадет в менее суровые условия.
Последние две недели он прислушивался к поездам с особым трепетом. Потому что знал: вскоре сюда должна приехать писательница Мойлита Кейн. Дику казалось, что он сразу узнает поезд, который доставит ее в здешние края, что он будет звучать как-то по-особенному. Хотя, конечно, полной уверенности в этом не было. Забегая вперед, о факте ее прибытия в изолированный гарнизон он все-таки узнал, но совершенно другим способом. А было так…
Как-то вечером, возвращаясь из войсковой лавки за полчаса до прибытия поезда, он увидел несколько лимузинов, припаркованных в центре, у здания городского собрания. Двигатели автомобилей работали, водители сидели внутри и ждали команды. Дик медленно перешел на другую сторону улицы под ритмичные всхлипы выхлопных труб. Пахло бензином, вокруг лимузинов вились облачка белого пара, окрашиваясь огнями разноцветных гирлянд, по особому случаю развешенных на карнизах ратуши.
Большие двойные двери распахнулись, и широкий пучок теплого света упал на блестящие автомобили и утоптанный перед зданием снег. Зябко ежась и вжав голову в плечи, Дик продолжил путь к полицейским казармам. Бюргеры выходили из ратуши и шли к машинам. Захлопали двери автомобилей. Через несколько минут кортеж медленно проследовал мимо капрала. Лимузины свернули на накатанную проселочную дорогу и поехали к станции, что находилась чуть дальше на заснеженном склоне. Только тогда Дик догадался, в чем причина торжественной встречи. Подойдя ко входу в барак, он замер и прислушался. До прибытия вечернего поезда еще оставалось какое-то время, но дул слишком сильный ветер, и с такого расстояния он все равно не разобрал бы стука колес.
В казарме было жарко. Миновав свою комнату, Дик вышел на открытый балкон. Снегопада сегодня не было, и на балконном полу он увидел свои же мерзлые следы со вчерашнего дня. Они доходили до угла и терялись в том месте, где накануне он переминался, пытаясь согреть ноги. Дик направился на привычное место, сунув руки поглубже в карманы, и вскоре зябко притоптывал.
Отсюда открывался вид на узкую улочку, что вела к центру городка. Все будто вымерло. Не считая гирлянд, весело перемигивающихся на домах, большинство окон в зданиях были темны. Из подвального этажа казармы, где находился бар, лились звуки аккордеона, доносились хмельные голоса и развязный смех.
Капрал перевел взгляд на просторную долину – туда, где над крышами дальних домов на фоне звездного неба нависали темные очертания гор. Тонкий серпик луны освещал черные клочья соснового леса на мерзлых склонах. По северному хребту, в нескольких тысячах футов от поселения, тянулась огромная фронтовая стена, оберегая от вражеского нападения долину и подступы к морю. С такого расстояния, да еще ночью с мерзлого балкона, мало что можно было рассмотреть. Зато в патруле открывался великолепный вид на долину и окружающие ее горы.
Дик ждал, поеживаясь от холода и притоптывая ногами. Но вот шипение паровозного пара пронеслось эхом по стылому, ветреному небу долины, и сердце в который раз сжалось от привычной тоски по дому.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии