Меня зовут I-45 - Вера Огнева Страница 2

– Куда едешь?

Мягкий голос, и это немного успокоило. Больше всего I-45 боялась, что к ней подъедет какой-нибудь пьяный номер на колымаге. А этот говорил правильно и спокойно. Должно быть, патриций.

– В центральную.

– Далековато, – донеслось из салона.

I-45 упала духом.

– Но я могу подвезти до Восьмой.

Вот это другое дело! Дверь поднялась – воздух у лица всколыхнулся, – и I-45 нырнула внутрь.

– Сумку кидай назад, – велел водитель.

Назад куда? Она обернулась и растерялась – перед глазами плыла непроглядная тьма. Так бы и раздумывала, что делать, но сумку выдрали из пальцев. Она тяжело упала где-то в той самой тьме, за пределами досягаемости.

– Вот так.

I-45 кивнула расплывчатым очертаниям водителя и сцепила холодеющие пальцы на коленях.

– Не забудь пристегнуться.

Этого она точно не могла сделать, о чем сообщила сразу же. Водитель удивленно хмыкнул, но все же перегнулся и притянул ее к креслу широкой лентой, наискось по груди.

Он пах лавандой, а рукава его рубашки оказались такими же мягкими, как голос.

– Тяжело путешествовать, когда ничего не видишь?

I-45 вздрогнула, когда машина набрала высоту и скорость вдавила в сиденье.

– Непросто, – снова кивнула, гадая, куда смотрит водитель. – Но я же не совсем слепая.

– Как так?

Машина резко повернула. Сорок Пятую качнуло, и она едва не ударилась головой о дверь.

– Например, тень вашу вижу. Как руками двигаете. – Она повернулась к окну. Наверху, над автострадой тянулись линии городского освещения. Четкие в сером месиве. Яркие и, казалось, бесконечные. – Цвет, свет…

Иногда чувствовала импульсы электронных приборов: блокнотов, панелей управления на заводе, имплантатов, вживленных в тела людей… Но об этом она предпочитала молчать. Не говорила даже родителям, когда те были живы.

Сумасшедших номеров забирали легионеры, а I-45 совсем не хотела иметь с ними дело.

– С детства такая?

– Ага.

Водитель хмыкнул:

– Но тебя же встретят?

– Нет, я сама по себе. – Она бодро улыбнулась в ответ на удивленный возглас. Не любила жалость. – Ничего, я привыкла.

В машине воцарилось молчание. Водитель приоткрыл окно. I-45 зажмурилась, когда в салон ворвался ветер и сдул волосы со лба. Мимо проносились автомобили, что-то гудело, как линии напряжения под мостом.

Вскоре Десятая курия осталась позади. Смог уровней и высоток отступил, сменившись ночной свежестью. Многоголосый шум двигателей стих; лишь изредка мимо с жужжанием проносились машины, и воздух на миг приобретал горький химический привкус.

Спустя еще пару часов они остановились. Ветер задувал в окно, подвывал в тишине. Сломались? Неисправность? I-45 погладила шершавый подлокотник. Спрашивать не стала – не хотела показаться надоедливой. Может, водитель просто хотел облегчиться.

Ей тоже не мешало сходить в туалет. И поесть – живот уже сводило.

Она задумчиво вжалась лбом в охлажденное климат-контролем стекло, прикидывая количество часов езды до Восьмой курии. Можно было потерпеть и поесть там. Дальше поймать другую попутку или продать ту безделушку, что осталась от матери, и пересесть на…

Сильные пальцы вцепились в волосы на затылке. Не успела I-45 опомниться, как оказалась лицом вниз. Нос уткнулся в ткань штанов.

– Нет! Что вы делаете?!

Взвизгнула застежка, что-то царапнуло по лицу. I-45 ударила локтем – куда-то попала, но точно не в водителя, – и закричала, когда ее ударили лбом о приборную панель. На миг увидела мелкие кнопки с неизвестными символами, экран с данными, красные и зеленые лампочки. Одна из них часто пульсировала, как жилка на шее…

Затем ее снова нагнули во тьму.

Тьма пахла лавандой.

Кровь теплой струйкой затекла в рот.

Боль затопила густой волной. И стыд вперемежку с паникой. Ничего не могла сделать.

Слишком слабая.

Слишком жалкая.

Стало душно, дурно, по телу пробежал ток. Мир растерял все звуки; их заменило пощелкивание, как хруст тараканьих лапок. I-45 вдруг почувствовала гибкую пластину имплантата в голове насильника – так явно, словно держала ее в руках. Пальцы кололо от сигналов, которые по ней бежали.

Такого с I-45 еще не случалось.

Она сжала кулаки, и водитель взвыл, словно его ударили. Приборы на панели машины запищали на разные лады, сменялись каналы радио, складывая безумную песню. I-45 вывернулась из захвата. Двинула локтем, но вместо потного лица попала в приборную панель. Локоть вспыхнул болью, за спиной щелкнуло, и в салон ворвался холодный ночной воздух.

Она оттолкнулась, выпала в пустоту за пределами авто и распласталась на песке. Едва успела увернуться, когда пятна сопел вспыхнули. Машина взлетела и выстрелила дальше по шоссе. Рев мотора стих вдали.

I-45 осталась в кромешной тьме.

Сумка. Сумка уехала вместе с патрицием, ларвы его забери…

I-45 смяла пальцами песок и шумно исторгла остатки заводского обеда. Тыльной стороной ладони вытерла слезы, смешав их с кровью и слюной, и отключилась.

«До курии Девять… семь… стадий», – сказал «поводырь».

* * *

Энцо наткнулся на девчонку случайно. Отлей он парой сотен шагов севернее или южнее по шоссе, она так бы и вялилась на солнце. Лежала лицом вниз, раскинув руки с худыми, похожими на птичьи лапы пальцами. Вся белая, словно морозом крио выстуженная. Длинные волосы смешались с пустынной пылью, футболка в крови, локти ободраны, а на шее, под затылком… Он присел, подцепил волосы сухой палочкой и отвел их в сторону.

Как и думал, на шее темнел выбитый номер.

«I-45—10».

Мертвая баба. Чего только не найдешь в пустыне.

На всякий случай он приложил пальцы к белой шее и сел от неожиданности, когда девчонка подскочила и замахала кулаками. Энцо даже испугался за ее здоровье. Так можно было и плечо вывихнуть.

– Эй, эй, остынь! – Он поднялся и отряхнул зад. – Не собирался я ничего делать. Уймись.

Лицо I-45 опасливо вытянулось; на лбу и под носом тоже засохла кровь, на скулах темнели синяки. Губы по-детски пухлые, бантиком. Кость тонкая, как у богатых девчонок с верхних уровней. И странный взгляд. Энцо шагнул в сторону, и I-45 повернула голову следом, распахнув глазищи с прозрачными ресницами. Она как сквозь него смотрела.

– Слепая, что ли? – Энцо махнул рукой у ее носа. I-45 зло отбила ладонь.

– Дорогу смогу найти.

Спотыкаясь, она затопала к раскаленному сотнями турбин шоссе. Восходящее солнце облепило худой силуэт лучами. Штаны были коротковаты, и из-под них торчали костлявые щиколотки. Горбились столь же костлявые плечи. Так же горбилась сестра. Энцо скривился, вспомнив. Будто вновь увидел ее живой, с той же мягкой улыбкой и полными, красивыми руками.