Star Wars. Хэн Соло и все ловушки рая - Энн К. Криспин Страница 2

Даже самому себе он боялся признаться, что боится и ненавидит капитана. Хэн давно усвоил, что демонстрация страха — гарантия взбучки... или чего похуже, вот и держал все при себе. Громилы и дураки уважают одно — храбрость. По меньшей мере, браваду. А посему Хэн Соло научился загонять страх в самую глубь ума и сердца и никогда не выпускал его на поверхность. Порой он сознавал, что страх никуда не исчез, прячется под слоями уличной наглости, и всякий раз запихивал его еще глубже.

Ради эксперимента он вскинул бластер и, прикрыв один глаз, как делалось в фильмах, глянул вдоль ствола. Мушка легонько гуляла. Хэн выругался вполголоса, сообразив, что у него дрожат, руки. Прекрати дурить, Соло. Убраться подальше с этого корыта, от Шрайка.... разве это счастье не стоит небольшого риска?

Он машинально оглянулся через плечо, повернулся — и очень вовремя нырнул под провисший кабель. Он выбрал этот маршрут, потому что тот вел в обход жилых отсеков, но коридор был до того узкий, а потолок — до того низкий, что Хэна начинала терзать клаустрофобия. И не отпускало желание постоянно озираться по сторонам.

Впереди проход расширялся; значит, до цели — рукой подать. Еще совсем чуть-чуть, несколько минут... Юный беглец — передвигался в той степени бесшумно, в какой ему позволяли башмаки из шкуры воната. За модулем гиперпривода коридор разветвлялся, Хэн свернул налево, радуясь, что можно больше не идти согнувшись в три погибели.

ДЕЛО застопорилось возле дверей на просторный камбуз, ноги словно приклеились к палубе, уши и нос заработали с двойной нагрузкой. Звуки... да-да, именно те, которые Хэн надеялся услышать! Негромкое позвякивание сковородок, чмоканье теста, перестук скалки. Ноздри щекотали ароматы, рот наполнился слюной. Хэн крепко стиснул зубы. Если ему повезет, никогда в жизни он больше не попробует любимой выпечки.

— Дьюланна!.. Эй, Дьюланна! — негромко позвал парнишка.— Это я. Пришел попрощаться.

Рослое косматое существо, которое, вооружившись скалкой, вело с тестом неравный бой, с вопросительным рычанием повернуло голову.

По-настоящему Дьюланну звали Дьюланнамапия, и она была Хэну лучшим другом с тех пор, как попала на борт «Удачи торговца». Случилось это лет десять назад, когда мальчику было примерно девять. Юный кореллианин не имел ни малейшего понятия о годе своего рождения, как и о родителях. Если бы не Дьюланна, он не узнал бы даже собственной фамилии.

Хэн не умел говорить на языке вуки, хотя не раз пытался воспроизвести лай, рычание, ворчание и поскуливание, после чего горло саднило, а сам он чувствовал себя дурак дураком. Одно счастье — понимал сносно. Со своей стороны Дьюланна так и не осилила общегалактического, хотя понимала его не хуже родного. Поэтому общение между мальчиком и пожилой вуки, как правило, было оживленным, беглым, беспроблемным, но — занимательным.

Хэн давно привык и не задумывался, как их беседы выглядят со стороны. Они с Дьюланной просто... разговаривали. И превосходно понимали друг друга. А сейчас он демонстрировал поварихе украденное оружие (осторожно, чтобы даже случайно не направить бластер в сторону Дьюланны).

— Во-во! Именно сегодня ночью. Все, сваливаю с «Удачи торговца» и назад ни за что не вернусь.

Вуки озабоченно рыкнула, продолжая рассеянно и привычно раскатывать тесто. Хэн взял повариху за лапу, кривовато ухмыльнулся.

— Ты без толку волнуешься, Дьюланна. Конечно же, я все продумал. Скафандр я спрятал в шкафчике рядом с ангаром для автогрузовика, а там сейчас грузят корабль. Робот-фрахтовик, как только его заправят, уйдет как раз туда, куда мне и надо.

Не прекращая возиться с тестом, повариха вопросительно гавкнула.

— На Илезию,— пояснил Хэн.— Я же тебе рассказывал, забыла? Колония-монастырь возле пространства хаттов, там дают убежище паломникам со всей Галактики. Там Шрайк меня не достанет. И еще, вот смотри...

Он протянул вуки небольшой диск с голографической записью.

— Им нужен пилот! Я уже кинул им сообщение, что купил еду для собеседования. Все оставшиеся кредитки потратил.

Дьюланна негромко заурчала.

— Э нет, прекрати-ка,— запротестовал Хэн, наблюдая, как повариха раскладывает тесто на лист и ставит в печь.— Все со мной будет в порядке. Разживусь деньгами... где-нибудь по дороге. Не тревожься, Дьюланна!

Не обращая на его вопли никакого внимания, вуки зашаркала в угол камбуза; несмотря на почтенный возраст, двигалась волосатая сутулая повариха с удивительной ловкостью и проворством. Дьюланне было почти шесть сотен стандартных лет, насколько знал Хэн. Много даже для долгожителей-вуки.

Повариха исчезла за дверью в свою конурку, а через минуту появилась вновь, сжимая в когтях мешочек, связанный из шелковистой нити, очень возможно, что из собственной шерсти, если судить по виду.

Настойчиво поскуливая, Дьюланна протянула мешочек мальчику.

Хэн опять замотал головой, по-детски спрятав руки за спину.

— Нет! Твоих сбережений мне не нужно! На что ты купишь билет на Илезию?

Повариха склонила голову к плечу и фыркнула

— А ты что думала? Ты что, не приедешь ко мне, что ли? Ты что, думаешь, я оставлю тебя гнить в этом гробу, да? Шрайка с каждым годом все больше сносит с курса. На борту небезопасно. Вот доберусь до Илезии, устроюсь и сразу же пошлю за тобой. В монастыре Шрайк не посмеет нас тронуть.

Дьюланна запустила когти в вязанный кошель и пересчитала кредитки. Поделила деньги и половину вручила своему малолетнему другу. Хэн сдался.

— Ну-у... ладно. Но это в долг, ясно? Я верну. Илезианские жрецы предлагают большие деньги.

Вуки заворчала, соглашаясь, протянула тяжелую лапу и взъерошила пареньку шевелюру, приведя ее в восхитительный беспорядок.

— Эй! — возмущенно завопил Хэн; пусть повариха старалась как лучше, но не всегда рассчитывала силу.— Я только что причесался!

Дьюланна выдала восторженный рокот, по какой-то причине ей всегда нравилось, когда Хэн строил из себя оскорбленную в лучших чувствах невинность.

— Это кому здесь хорошо всклокоченным? Кто тебе сказал, что мне так лучше? Сколько раз повторять, что у людей «неряшливый» — не похвала?!

Возмущение испарилось само собой, как не бывало, стоило Хэну взглянуть на повариху. Он же в последний раз видит ее пушистую любимую мордочку и ласковые синие глаза! Дьюланна была самым близким — и единственным! — другом. Расставаться с друзьями Хэн не умел.

Не сдержавшись, юный кореллианин неистово обнял вуки, зарылся в теплую мягкую шерсть; головой Хэн едва доставал поварихе до груди, а ведь когда-то, было время, не дотягивался взъерошенной макушкой до пояса.

— Я буду скучать,— приглушенно сказал Хэн с шелковистую шубу Дьюланны; глаза у него щипало.— Береги себя, пожалуйста...

Вуки негромко ворчала, гладя пацана по спине.

— Как трогательно,— произнес с порога холодный и слишком знакомый голос.