Не плачь по мне, Аргентина - Виктор Бурцев Страница 2

В небольшой комнате было душно и накурено. Человек пятнадцать-двадцать, точнее знала только секретарь, которая вела запись собрания, набились в комнатенку три на четыре и едва не сидели друг у друга на головах. Окно для проветривания в целях конспирации было решено не открывать, хотя оно и выходило во внутренний дворик.

– Товарищи, товарищи! – Кристобаль, не имея колокольчика, стучал по столу кулаком. – Товарищи!

Никакой реакции. «Марксистский актив» разошелся не на шутку. Казалось, что каждый старается просто перекричать остальных, напрочь забыв о цели собрания.

И только странный гость из Комитета сидел молча в нелепых черных очках и идеально отглаженных – стрелка острая, как нож, – брюках. Хотя Кристобаль, сам член Комитета, никак не мог припомнить, где и когда этого странного парня приняли в организацию. Впрочем, эта мысль не казалась важной.

– Товарищи!!! Да что же это такое! – Кристобаль Бруно потряс отбитой ладонью.

Крики начали смолкать. Вскочила, яростно тряхнув короткими волосами, Леонора.

– Товарищи! Я считаю, что решение по поводу акции в парке Колон – это незрелое решение. Мы не можем вот так просто…

– Решение принято не нами, а Комитетом.

– Значит, и Комитет не подумал! В таких вопросах нельзя пороть горячку! И почему акцию должны осуществлять мы?!

– Мы наиболее активная и многочисленная группа, и всем это хорошо известно. Так что ты предлагаешь?

– Предлагаю все обдумать, взвесить… Проанализировать какие-то другие пути!

– У нас нет времени, – простонал Кристобаль. – Времени до десятого осталось совсем немного…

– А я говорю, что в парке Колон нельзя проводить такую акцию! Могут пострадать простые люди. Может пострадать историческая часть города, в конце концов!

– А еще может пострадать Педро Санчес, палач и убийца! – с места закричал Рудольф. – Я считаю, что это важнее!

И снова заорали все.

– Товарищи! – поднял руки Кристобаль. – Я вас прошу… товарищи! – Наконец рассвирепел и он. – Ну, хорошо! Я заставлю вас меня слушать!

Он рывком выдвинул ящик стола, и в его руке оказался револьвер. А еще через мгновение тяжелая и страшно холодная рука человека из Комитета легла Кристобалю на плечо, намертво припечатав его к стулу.

– Не стоит, – тихо, с легким акцентом прошептал гость.

Странно, но председатель Бруно услышал его во всеобщем гомоне так же хорошо, как если бы тот говорил в полной тишине.

«Кто он такой? – Кристобалю показалось, что ответ на этот вопрос очень важен. Но в помещении было слишком накурено, душно. – Чертовщина…»

Где-то на задворках сознания всплыли чьи-то слова. Он жмет руку странному товарищу. «Наш иностранный друг… Большая помощь… Консультации…» Но кто представлял человека в черных очках? Где? Было ясно, что свой, но кто?..

Не снимая обжигающе холодной и твердой руки с Кристобаля, гость встал.

Актив умолк.

– Путь революции – не простой путь. – Гость говорил тихо, но так, что каждое ухо слышало его и внимательно ловило каждое слово, каждый звук. Его хотелось слушать. Кристобаль даже задрожал, когда он сделал небольшую паузу. Так женщина дрожит от нетерпения, когда умелый любовник приостанавливается, чтобы подогреть ее желание. – В нем есть место всему: лишениям, трудностям, опасностям. Все тяготы долгого пути. Люди, идущие дорогой революции, часто не видят результатов своих действий. В этот момент можно запаниковать. Наделать ошибок. Опустить руки. Свернуть с дороги. Или испугаться.

Леонора, молодая и яркая, обиженно вскинулась. Но промолчала. Именно она являлась самым горячим противником идеи террора, считая его тупиковой ветвью революции. И где-то Кристобаль ее понимал.

– За этот страх вам не должно быть стыдно. Ведь это страх крови. Вы честные, горячие молодые люди. Именно вам будет принадлежать будущее этой страны. Или даже всего мира. Каким оно будет, решается сейчас и здесь! Не в залах президентского дворца. Не в парламенте, где сидят болтуны и бездельники. А здесь. В этой маленькой комнате. От того, что вы решите, зависит ваша жизнь, но это не главное. От этого зависит жизнь целой страны! Ваши споры – это споры вашего народа! Ваши страхи – это страхи народа! Ваши решения – это решения народа! Сейчас угнетенного, нищего, униженного. Но в будущем… Хотя дело не в этом. Вопрос сейчас стоит по-другому. Будет ли будущее у народа Аргентины? Испугается ли народ Аргентины крови и ответственности? Не бывает революции в перчатках…

И он снял очки.

Все, что произошло после этого, Кристобаль вспомнил только за минуту до расстрела. Но это, конечно, ничего не могло изменить.