Пена дней - Борис Виан Страница 2

— Хорошо, — одобрил Колен. — Надеюсь, Шик этооценит.

— Я не имею удовольствия быть знакомым с месьеШиком, — заметил Николя, — но если это блюдо ему не понравится, то вследующий раз я приготовлю что-нибудь другое, и таким образом мне постепенноудастся определить с большой степенью точности всю гамму его вкусовыхпристрастий от до до до.

— Конечно, — сказал Колен. — Засим я васпокину, Николя. Пойду накрывать на стол.

Он прошел по коридору в обратном направлении, пересекприхожую и оказался в столовой, служащей и гостиной: ее бежевато-розовые стеныи голубой ковер не утомляли глаз, даже когда они были широко раскрыты.

Эта комната, площадью, примерно, четыре метра на пять,выходила двумя продолговатыми окнами на бульвар Луи Армстронга. Зеркальныестекла раздвигались, благодаря чему весенние ароматы, если, разумеется, таковыеимелись снаружи, могли проникнуть и внутрь помещения. Угол у противоположнойстены занимал дубовый стол. По двум его сторонам стояли скамьи, а по двумдругим — дубовые стулья с подушками из синего сафьяна на сиденьях. Вот и всямеблировка, не считая длинной низкой полки, оборудованной под дискотеку,проигрывателя высшего класса и еще одной полки, симметричной первой, гдехранились рогатки, тарелки, стаканы и прочие предметы, без которыхцивилизованные люди не садятся за стол.

Колен выбрал голубую скатерть — под цвет ковра. Посрединестола вместо вазы он поставил колбу с двумя заспиртованными куринымиэмбрионами, в точности воспроизводившими пластику призрака из балета «Видениерозы» в исполнении Нижинского, а вокруг разложил веточки мимозы необыкновенной:знакомый ему садовник получил этот новый сорт от скрещения мима и розы, котораявместе с невинностью потеряла и букву «Р». Потом достал с полки белыефарфоровые тарелки с золотыми прожилками, по две каждому, и по прибору изнержавеющей стали с ажурными ручками, которые между двумя пластинками изплексигласа было вставлено чучело божьей коровки — на счастье. Два хрустальныхбокала и две салфетки, сложенные наподобие тиар, завершали сервировку. На всеэти приготовления ушло некоторое время. Едва они были закончены, как звоноксорвался с цепи и тем самым известил Колена о приходе Шика.

Колен расправил складочку на скатерти и пошел открыватьдверь.

— Как поживаешь? — спросил Шик.

— А ты-то как? — вместо ответа спросилКолен. — Раздевайся и пойдем, посмотрим, что делает Николя.

— Новый повар?

— Да, — ответил Колен, — я выменял его утети, отдал ей моего старого повара и килограмм бельгийского кофе в придачу.

— Ты им доволен? — сбросил Шик.

— Похоже, дело он знает. Ученик Гуффе.

— Человека из чемодана? — в ужасе воскликнул Шик,и его черные усики трагически поникли.

— Да нет, болван, Жюля Гуффе, знаменитого кулинара.

— В этом я не силен… Знаешь, кроме Жан-Соля Партра ямало что читаю. Он пошел за Коленом по выложенному плитками коридору, погладилмышей и попутно зарядил свою зажигалку капелькой солнца.

— Николя, — сказал Колен, входя на кухню, —познакомьтесь, пожалуйста: мой друг Шик.

— Добрый день, месье, — произнес Николя.

— Добрый день, Николя, — ответил Шик. —Скажите, у вас нет племянницы, которую зовут Ализа?

— Есть, месье, — подтвердил Николя. — И, смеюзаметить, весьма красивая девушка.

— Между вами большое фамильное сходство, — сказалШик, — хотя по линии бюста некоторое различие имеется.

— Да, у меня с годами грудь стала шире, — уточнилНиколя, — а у Ализы она развивалась, так сказать, перпендикулярно, еслимесье позволит мне называть вещи своими именами.

— Выходит, мы почти что в семейном кругу, —обрадовался Колен, — а вы мне не говорили, Николя, что у вас естьплемянница.

— Моя сестра сбилась с пути, — призналсяНиколя. — Она изучала философию. В семье, которая гордится своимитрадициями, о таких вещах предпочитают молчать.

— М-да, — сказал Колен, — пожалуй, вы правы.Во всяком случае, я вас понимаю. Покажите-ка нам лучше ваш паштет с угрем…

— Сейчас небезопасно открывать духовку, —предупредил Николя, — не то произойдет резкое обезвоживание блюда врезультате того, что внутрь проникнет воздух меньшей влажности, чем тот,который ее заполняет.

— Я предпочитаю увидеть это блюдо, когда его подадут настол, — сказал Шик.

— Пусть это будет сюрпризом.

— Горячо одобряю вас, месье, — сказалНиколя. — Осмелюсь ли попросить месье разрешить мне вернуться к моимделам?

— Конечно, Николя, пожалуйста.

И повар вновь взялся за прерванную работу, которая состоялав том, что он опрокидывал на тарелки формочки с заливным из морского языка,украшенного ломтиками трюфеля, как и положено для рыбной закуски. Колен и Шиквышли из кухни.

— Не выпьешь ли аперитив? — спросил Колен. —Мой пианоктейль уже настроен, можешь его опробовать.

— Как, пианоктейль уже работает? — спросил Шик.

— Да, и притом отлично. Трудно было его наладить, норезультат превзошел все мои ожидания. Я сыграл «Black and Tan Fantasy» иполучил совершенно поразительную смесь.

— Какой принцип ты положил в основу механизма? —спросил Шик.

— Каждой клавише соответствует либо какой-нибудькрепкий напиток, либо ликер, либо сироп. Правая педаль добавляет в смесь сбитоеяйцо, а левая — кусочек льда. Для получения сельтерской воды надо извлекатьтремоло в высоком регистре. Дозы всех ингредиентов определяются длительностьюзвука: одной шестьдесят четвертой соответствует шестнадцатая часть объема,взятого за единицу, четверти — единица объема, а целой ноте — четыреединицы. Когда играешь медленную мелодию, включается особая система регистров,чтобы доза коктейля не увеличивалась, иначе порция получилась бы слишкомбольшой, а только повышалась его крепость. Кроме того, можно, в зависимости отпродолжительности мелодии, изменить величину объема, взятого за единицу,уменьшив его, например, в сто раз, чтобы получить напиток, в котором, с помощьюособого модератора, учтены все законы гармонии.

— Все это очень сложно, — сказал Шик.

— Механизмом управляет электронное устройство черезреле. Не стану вдаваться в детали, ты же сам хорошо разбираешься в этих вещах.Притом, заметь, это еще и пианино, на котором прекрасно можно играть.

— Невероятно! — воскликнул Шик.