Надвигается беда - Рэй Брэдбери Страница 2

— Ты посмотри, какая тяжеленная! И чудная. Никогдатаких громоотводов не видал. Ну, погляди, Джим!

Потянувшись как кошка, Джим наконец соизволил повернутьголову. Зеленые глаза удивленно распахнулись и тут же превратились в узенькиещелочки.

Громоотвод представлял из себя кованый крест с полумесяцемвнизу. Стержень усеивали крохотные завитушки и сплошь покрывали выгравированныеслова, произнося которые можно было запросто вывихнуть челюсть, а таинственныецифры переплетались с какими-то полузверями-полунасекомыми из сплошной щетины,когтей и клыков.

— Это — египетский, — уверенно показал носом Джимна припаянного посередке жука. — Скарабей!

— Точно, парень. Он и есть!

Джим прищурился:

— А вон те куриные следы — финикийские знаки.

— Опять верно.

— Но почему они здесь?

— Почему? — повторил задумчиво торговец. — Тыспрашиваешь, почему на громоотводе египетские, арабские, абиссинские,чоктавские знаки? А на каком языке, по-твоему, говорит ветер? Из какого народабуря? Откуда приходит дождь? Какого цвета молния? Где родина грома? Чтобызаклинать огни Святого Эльма, чтобы усмирять этих синих, крадущихся, косматыхкотов, надо быть готовым воспользоваться любым наречием, может пригодитьсялюбой знак, зверь любого обличья. Во всем мире только мои громоотводы способныпочуять и отогнать любую бурю, откуда бы она ни явилась, на каком бы языке ниговорила и в каком бы виде ни пришла. Не сыщете такого чужедальнегогромогласного шторма, которого не смогла бы перешептать эта железная штуковина.

Но, похоже, Вилли уже не слушал. Повернувшись, он уставилсяна что-то позади.

— В чей? — напряженно выдохнул он. — В чейдом она попадет?

— Гм… в чей?.. — отозвался торговец. —Погоди-ка… а ну, повернись ко мне. — Он внимательно изучал их лица ибормотал при этом: — Есть люди… они просто-таки притягивают молнию, словнохотят высосать ее. У одних, знаете ли, отрицательная полярность, у другихположительная. Одни только в темноте и загораются, другие в ней гаснут… Вот выдвое…

— А почему вы так уверены, что молния попадет прямосюда? — перебил Джим, сверкая глазами.

Торговца вопрос не смутил.

— У меня есть нос, глаза и уши. Вот два дома.Прислушайтесь, что говорят их бревна!

Они прислушались. Наверное, это ветер нажимал на стены… аможет, и не ветер.

— Молнии, как реки, текут по своим руслам, —продолжал между тем торговец. — Чердак одного из этих домов как раз и естьтакое пересохшее русло, оно только и ждет, чтобы молния пролилась и промчаласьпо нему. Нынче же ночью!

— Ночью? Этой ночью? — Джим просто сиял отсчастья.

— Идет необычная гроза, — промолвилторговец. — Это вам Том Фури говорит. Фури — подходящее имечко дляторговца громоотводами, а? Я ли взял его? Нет. Имя ли подтолкнуло меня выбратьпрофессию? Да! Я жил и смотрел, как облачные огни скачут по миру, а людивздрагивают и прячутся. И я подумал: нанесу на карты ураганы, отмечу бури, апотом пойду впереди них и буду громыхать моими железными дубинками, моимичудесными защитницами. Я укрыл и обезопасил сто тысяч, нет, двести, не счестьсколько, мирных, богобоязненных домов. Слушайте меня, парни. Если я говорю, чтоваши дела плохи, значит, так оно и есть. Полезайте на крышу, прибейте там этужелезку да заземлите хорошенько. И все это надо успеть до полуночи!

— Но вы же не сказали, который из домов? — воскликнулВилли.

Торговец отступил назад, достал огромный платок, высморкалсяи медленно пошел через лужайку. Он шел так, словно впереди его ждала огромнаямина с часовым механизмом. Он осторожно коснулся перил на крыльце у Вилли,провел рукой по столбу, потрогал доски ступеней, потом закрыл глаза и прильнулк дому, вслушиваясь в скрипы и шорохи его костей. Через минуту, все так женастороженно, он перешел к дверям Джима. Джим встал и вытянул шею.

Торговец лишь коснулся, лишь пробежал пальцами по старойкраске, слегка стукнул по дереву и уверенно заявил:

— Этот.

Не оглядываясь, он спросил:

— Джим Найтшед, это твой?

— Мой! — с гордостью ответил Джим.

— Я мог бы сразу догадаться, — буркнул торговец.

— Эй, а со мной как же? — В голосе Вилли звучалаобида.

Торговец повел носом в сторону его дома.

— Нет. Разве что несколько искорок проскочат поводосточной трубе. А настоящее зрелище будет здесь, у Найтшедов. Воттак-то! — Торговец заторопился по лужайке к своему мешку. — Ну, мнепора. Гроза уже близко. Джим, друг, тебе говорю — не тяни! А то — бамм! И всетвои медяки, все десятицентовики, все солдатики-индейцы потекли ручейками. ЭйбЛинкольн расплылся в мисс Колумбию, орлы на четвертаках полиняли догола, дажепуговицы на джинсах — и те потекут, как ртуть. А если молния попадет вмальчишку — трах! — и в глазу, как на «Кодаке», отпечатается этот огонь.Вот он скачет с неба, и как дунет в тебя — душа вон! Эй, парень, прибей этуштуку повыше, а то не видать тебе завтрашнего рассвета!

Громко брякнув мешком, торговец повернулся и пошел подороге, поглядывая то на небо, то на крыши домов, фыркая и бормоча себе поднос:

— Ох, худо! Сюда идет, чую. Далеко пока, но уж больнобыстро…

Человек в грозовых одеждах уходил. Шляпа цвета тучи сползлаему на глаза, деревья встревоженно шелестели, а небо враз стало старым.

Джим и Вилли стояли на лужайке, принюхиваясь к ветру — непахнет ли электричеством, а громоотвод лежал между ними на траве.

— Джим, — пихнул наконец друга в бок Вилли, —да не стой ты! Твой ведь дом-то, он сказал. Собираешься ты прибивать эту штукуили нет?

— Нет, — улыбнулся Джим. — Зачем весельепортить?

— Да какое веселье?! Рехнулся, что ли! Я тащу лестницу,а ты — давай за молотком с гвоздями. И проволоку не забудь.

Вилли мигом приволок лестницу. А Джим, похоже, и не пошевелилсяза это время.

— Ну, Джим! Ты о маме подумал? Хочешь, чтобы онасгорела?

Вилли приставил лестницу и сам полез наверх. Тогда наконец иДжим медленно подошел и начал взбираться по ступеням.

Далеко в облачных холмах прокатился гром. Наверху в воздухеявно различались запахи свежести и сырости. Даже Джим согласился.