Золотая Кровь - Борис Романовский Страница 2

— Шаболду, — поправил я, скидывая портфель в угол. — Ругаться надо правильно.

— Па, ты как? — подошёл к отцу. Он лежал на единственном диване, что стоял у стены.

Папа моргнул.

Я сжал ему руку. Крепко. И кивнул. Всё будет хорошо, пап. Мы выберемся. Я обещаю.

У отца в уголках глаз накопились слёзы. Я осторожно вытер их и улыбнулся.

— А где мама? — я подошёл к подоконнику и сел на табуретку, открыл свой старый ноутбук — напоминание о прошлой жизни, когда всё было хорошо.

— Она на рынок пошла, — отозвался Мишка. — За едой.

Я кивнул и постучал пальцем по подоконнику, ожидая загрузки ноута. Глянул в окно. Вид открывался прелестный — на давно перегруженную мусорку. Как символично.

Ноут загрузился, я мельком посмотрел на календарь в углу. Только тринадцатое, досадно. В любом месяце у меня есть два любимых дня. Первый — пятое число, когда я еду в город, сдавать кровь. У меня она особенная. С нулевым резус-фактором, такую ещё называют «золотая». Её можно перелить абсолютно любому человеку, вне зависимости от группы крови. Правда, если вдруг переливание потребуется мне, то я подохну от потери крови. Потому что мне можно перелить только мою же кровь или «золотую» кровь другого счастливчика. А таких в мире двадцать девять человек, мне в прошлый раз доктора сказали.

Каждый месяц я езжу в Питер, сдаю кровь и получаю пятнадцать тысяч рублей на руки!

Конечно, они сразу уходят на лекарства брату и папе, но халявные деньги всегда приятно греют душу.

Так, ноут прогрузился. Я быстро зашёл на сайт для фрилансеров и проверил заказ. Через четыре часа дедлайн, нужно поторопиться.

До позднего вечера я дописывал текст для сайта, продающего наручные часы. Пришлось кучу материала изучить, чтобы грамотно всё написать.

— Артём!

Я вздрогнул.

— Опять ты в работу весь ушёл, совсем меня не слышишь, — с укором покачала головой мама. — Иди кушать.

— Иду, ма.

Кухня была свободна, жирная тварь свалила куда-то, пожелав перед этим нам подавиться и сдохнуть. Я быстро и жадно съел две порции макарошек с овощами — всё же я сегодня не обедал — и вернулся к ноуту. Надо работать.

Дзззз.

Как же я ненавижу утро! Я вырубил будильник и протёр глаза. На улице только светало, но нельзя спать. Перевернулся на живот и отжался десять раз. Фух. Рядом завозился Мишка во сне, из кухни доносился храп тёти Саши, она спала прямо на полу, на матрасе. Сперва трудно было привыкнуть к её ужасному полухрипению-полурычанию, но со временем я перестал на это обращать внимание. Как и на многое другое.

Я умылся, оделся и вышел на улицу. Холодновато. Сегодня, по идее, мой выходной, но я не помню, когда последний раз отдыхал. Ну и ладно, это не так важно. Около дома сидел бомж Петрович и клевал носом.

— Пацан, — вдруг хрипло прокаркал он. — Дай монетку, прошу. Жрать нечего. Подыхаю.

Я с сомнением посмотрел на него. Вздохнул, достал пять рублей и подкинул в воздух. Орёл — отдам. Орёл, досадно.

— Держи, — я бросил ему монетку и поспешил прочь. Надо другую мелочь для подкидывания найти. А ещё я жутко хочу курить.

Вышел на дорогу и направился вдоль проезжей части, на рынок. Там буду знакомому помогать с грузом, а потом пообедаю. Живот заурчал. Я погладил его, представил вкусную горячую самсу и сглотнул слюну. Я обедаю через день, по чётным числам месяца. Почему? Потому что откладываю на кое-что приятное. В течение месяца у меня есть два любимых дня, и один из них — двадцать седьмое число. Тогда я собираю все накопленные за пропущенные обеды деньги, а это тысяча пятьсот рублей, и иду к моей хорошей знакомой — Злате. Кто такая Злата? Проститутка.

— Артём Князев?

Незнакомый голос выдернул меня из сладких дум, я обернулся. На меня смотрел мужчина в строгом костюме и очках. Позади него стояли ещё двое. Все как на подбор — большие и сильные.

— Вы Артём Князев? — снова спросил тот, кто стоял спереди. Главный, походу.

— Да, — осторожно ответил я. — Вы кто? Коллекторы? Мы же отдали долги. Что вам надо?

— Вы ошиблись, — он достал из нагрудного кармана корочку и развернул передо мной. — Седьмая служба ФСБ, УМТО. У нас есть к вам разговор.

— ФСБ? — я поднял бровь. — Может, это вы ошиблись?

— Нет. Пройдёмте в машину.

Я застыл, лихорадочно думая. Нахрен я сдался ФСБ? Так ничего и не придумав, я вздохнул и кивнул. Ну а что делать? Я не смогу убежать.

Мужики проводили меня к чёрному внедорожнику, затем забрали телефон, зачем-то обыскали мою одежду и открыли дверцу автомобиля.

— Прошу.

Я залез внутрь. Неправильный какой-то внедорожник, соседнее сиденье отгорожено стенкой, какие-то датчики на потолке мигают. Дверь захлопнулась, ФСБ-шники остались снаружи.

— Здравствуйте, Артём.

Я сперва дёрнулся, а потом понял, что голос исходит от чёрного экрана на спинке переднего сидения. Я поначалу его не заметил и профукал момент, когда он включился. На меня смотрел старик в медицинской маске.

— Здравствуйте… — я замялся.

— Зовите меня Доктор.

— Здравствуйте, Доктор.

— Артём, я хочу вам сообщить, что вы нужны стране.

Я опешил. Чего? Доктор выдержал паузу и продолжил:

— У вас особенная кровь, вы же знаете?

— Д-да…

— Золотая. Вы один из двадцати девяти счастливчиков на всей планете.

Я скривил губы. Да уж, счастливчик хренов.

— Вам известно про метеорит, который упал на землю год назад? — продолжил Доктор.

— Конечно, — я кивнул. Кто ж про него не слышал, об этом из каждого утюга говорят.

— Как вы, наверное, знаете, мы нашли несколько новых элементов.

Я снова кивнул. Об этом тоже трезвонили в каждом телевизоре.

— И мы долгое время работаем с ними. Совместно с нашими западными и восточными соседями мы разработали кое-что действительно революционное, что перевернёт весь привычный нам мир. Но на этапе опытов с людьми нас сопровождал провал за провалом.

Внутри всё похолодело. Не должны такое говорить случайному человеку. Я попробовал открыть дверь, но не получилось.

— И недавно мы выяснили, — как ни в чём не бывало продолжил Доктор, — что основной барьер к достижению нашей цели — человеческая кровь. А точнее, резус-фактор крови. По вашему лицу я вижу, что вы поняли, к чему я клоню.

— Вы хотите, чтобы я стал подопытной крысой? — севшим голосом спросил я, ослабевшими пальцами отпуская ручку дверцы.

— Ну, почему же, — Доктор задумчиво посмотрел на меня. — Не стоит гиперболизировать.