Тысяча жизней подряд. Вечности недостаточно - Мара Вульф Страница 2

Конечно, я знала. Передо мной стоял Лазарь Риммон, самый главный и самый могущественный охотник за душами. Бабуля рассказывала, что он прятался в старинном замке где-то во Франции, заставляя своих доверенных лиц доставлять ему туда похищенные души. Но, видимо, он покинул замок, раз теперь находился здесь, передо мной.

Моя нижняя губа начала дрожать, и холод, пуще того, что исходил от мокрых вещей, прилипших к телу, сковал все мое существо, превратив кровь в лед.

Мужчина глубоко втянул в себя воздух, и я знала, что он может ощущать запах моего страха.

– Все произойдет очень быстро, – прошептал он. – Тебе не будет больно, обещаю. Ты ничего не почувствуешь.

Его рот растянулся в улыбке. Он не выглядел таким же призрачным, как другие охотники. Лазарь Риммон был намного человечнее. Его сущность выдавали только пустые черные глаза, в которых не было жизни.

– Я так долго ждал тебя.

Голос охотника звучал почти изумленно.

Дрожа, я отступила назад. Я не могла отдать ему свою душу. Если охотник получит ее, то сможет жить еще сто лет или даже больше. Да, я была еще молода, но энергия моей души многократно превышала энергию души простого смертного. Должно быть, она являла для главного охотника бесконечное очарование.

Позади меня раздался какой-то шум. Если сейчас здесь появятся другие охотники, то мои шансы выжить станут равны нулю. Но это был мой папа. Он вылез из воды и сейчас направлялся к нам. В его взгляде отражались гнев, отвращение и ненависть. Он спасет меня. Внезапно мои ноги подкосились, и я упала на колени.

Папа подхватил меня и заставил снова принять вертикальное положение.

– Беги, солнышко! – произнес он каким-то совершенно чужим голосом. Никогда раньше я не слышала, чтобы папа так говорил. – Беги так далеко, как только сможешь.

Что-то яркое сверкнуло в руке отца, когда он повернулся к Лазарю, губы которого искривились в надменной улыбке.

– Значит, сегодня я заберу две души, – снисходительно заявил охотник. – Одну – у колдуньи, другую – у защитника.

Я вскочила и рванулась прочь, когда папа напал на него.

Прохожие нашли меня на следующее утро. Я лежала на берегу без сознания, в нескольких милях от места крушения. Мама утонула в машине, а отца так и не нашли. Когда я спустя несколько дней пришла в себя, то находилась в больнице, а бабушка и дедушка сидели у моей постели. Немного восстановившись, я отправилась вместе с ними в Олдерни ^[1]. На этом крошечном клочке суши в проливе Ла-Манш мы жили, как на всеми забытом острове. Местных поселенцев здесь было мало, а туристы редко забредали сюда, потому что добраться до Олдерни было неимоверно трудно. Штормы, скалы и непредсказуемое море, отрезав остров от внешнего мира, удерживали охотников за душами в стороне от нас.

В мой первый день на Олдерни я поклялась себе, что в будущем стану подавлять свой дар. Я закрою магию внутри себя. Просветленная колдунья могла выбрать для себя такой путь. Мы рождались со своим предназначением, но это вовсе не означало, что мы обязаны были принимать на себя исполнение этой задачи.

А мне магия и так уже слишком дорого обошлась. И я не была готова принести ей в жертву еще больше. Всего несколько минут – и из-за нее я потеряла родителей, братьев и дом.

Папа хотел для меня нормальной жизни, и именно такую жизнь я собиралась вести. Мои родители погибли – и в этом была виновата я. Дар разрушил не только мою жизнь, но и жизнь моих младших братьев.

Мне было безразлично, что души моих родителей скоро возродятся и начнут жить новой жизнью. Не важно, что их души потом не вспомнят обо мне. Я лишь хотела, чтобы они гордились мной, поэтому я должна была выполнить последнее желание моего отца.

До сегодняшнего дня я соблюдала эту клятву.

Глава 1

Восемь лет спустя

Олдерни, 25 августа 2019 года

Настоящее

Звезды отражались на поверхности залива Сэй Бэй, а я, не отрываясь, смотрела на горизонт. Не пройдет и часа, как лиловый свет поползет по четко очерченной кромке моря, и наступит новый день. Мое настроение, которое давило на меня еще до того, как я сорвалась на пробежку, по-прежнему было мрачным и хмурым. Я надеялась, что утро принесет мне облегчение. Меланхолия и печаль были нормальными побочными эффектами того, что я пыталась запереть в себе свою душевную магию. Обычно бег помогал мне справиться с этими проблемами. Магия ослабевала от равномерных движений. Однако сегодня ночью она крепко вцепилась в меня. Пальцы ног и рук охватил нестерпимый зуд, и если бы я ничего не предприняла, волшебство брызнуло бы из меня потоком искр. Несколько смущающее зрелище для обычных людей, но, к счастью, они не выходили погулять среди ночи. Мороз охватил мои руки, хотя погода была удивительно теплой для конца августа, и волоски на моем теле приподнялись, подобно маленьким громоотводам.

Еще одно предвестие. Я потерла ладони друг о друга, стараясь снять напряжение.

– Я смогу это контролировать, – прошептала я ветру. – Я справлюсь.

Но мы с ветром знали, что это не так, и мне даже показалось, что я слышу его тихий смех. Будь я обычной девушкой, я лежала бы сейчас в своей постели. Как бы мне хотелось этого! Я ужасно устала. Устала от бесконечных попыток избежать уготованной мне судьбы. К сожалению, сегодня ночью мне поспать пока не пришлось, потому что в маленьком тесном домике, где мы с бабушкой жили вместе с Мегги – самой молодой послушницей Круга Просветленных, – сегодня готовились к торжествам для Мабона ^[2]. Я не хотела иметь к этому никакого отношения. У меня не было ни интереса к языческим обрядам, ни желания участвовать в обсуждении того, хотим ли мы на этот раз провести празднование в 1083 или в 1756 году или еще когда-то, потому что я все равно никуда не собиралась отправляться. Я ненавидела путешествия во времени. Мне хватало того, что я была постоянно занята предотвращением незапланированных временных скачков, поэтому добровольно изменять время своего пребывания я не собиралась.

Ни одна из моих сестер – членов нашего Круга – этого не понимала. Как бы то ни было, до сих пор я была единственной Просветленной колдуньей, которой при перемещении во времени становилось настолько плохо, что меня рвало. Обычно крепкий желудок выделывал такие сумасшедшие кульбиты, что было совсем не смешно, когда я приземлялась в незнакомом времени и меня тошнило прямо кому-то под ноги.