Полночная библиотека - Мэтт Хейг Страница 2
Полночная библиотека - Мэтт Хейг читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
Когда она заговаривала с ним в магазине, он все-гда отвечал беззаботно, но сейчас в его голосе слышалась тяжесть. Он почесал бровь. Издал еще какой-то звук, но не смог произнести слово целиком.
– Бегаешь? – бессмысленный вопрос.
Очевидно же, что он с пробежки. Но ему явно тут же стало легче, когда разговор зашел о чем-то обыденном.
– Да. Бегу бедфордский полумарафон. Он в это воскресенье.
– О, точно. Здорово. Я тоже собиралась на полумарафон, но потом вспомнила, что ненавижу бегать.
В ее голове это звучало смешнее, чем тогда, когда она произнесла фразу вслух. Она не то чтобы ненавидела бег, но все же ей было тревожно видеть знакомого таким серьезным. Молчание перестало быть неловким и обрело новое качество.
– Ты говорила, у тебя есть кот, – сказал он наконец.
– Да. У меня есть кот.
– Я помню, как его зовут. Вольтер. Рыжий полосатый?
– Да. Я зову его Вольтом. Он считает, что Вольтер – слишком пафосное имя. Оказалось, он не любит французскую философию и литературу восемнадцатого века. Весьма приземленный тип. Ну, знаешь. Для кота.
Эш опустил взгляд на ее тапки.
– Боюсь, он умер.
– Что?
– Он неподвижно лежит на обочине. Я рассмотрел имя на ошейнике, похоже, его сбила машина. Сочувствую, Нора.
Она так испугалась своей внезапной смены чувств, что продолжила улыбаться, словно улыбка могла удержать ее в мире, в котором она до сих пор пребывала: где Вольт жив, а мужчина, которому она продавала гитарные песенники, позвонил в ее дверь по другой причине.
Эш, вспомнила она, хирург. Не ветеринар, человеческий. Если он сказал, что кто-то мертв, скорее всего, так и есть.
– Мне очень жаль.
На Нору накатило знакомое ощущение горя. Только сертралин [3] помешал ей заплакать.
– О боже.
Едва дыша, она вышла на мокрую брусчатку Бэнкрофт-авеню и увидела несчастное рыжее существо, лежащее у бордюра на блестящем от дождя асфальте. Его голова касалась тротуара, а лапы раскинулись, словно в среднем галопе, в погоне за воображаемой птицей.
– О, Вольт. О нет. О боже.
Она знала, что должна испытывать сожаление и отчаяние из-за смерти своего друга-кота – так и было, – но она вынуждена была признать еще кое-что. Пока Нора смотрела на тихое, мирное выражение морды Вольтера – полное отсутствие боли, – во тьме зрело неотвратимое чувство.
Зависть.
За девять с половиной часов до того, как Нора решила умереть, она опоздала на свою вечернюю смену в «Теорию струн».
– Извини, – сказала она Нилу в неряшливой комнатушке без окон, служившей ему кабинетом. – У меня кот умер. Вчера вечером. Нужно было его похоронить. Ну, вообще-то мне помогли. Но потом я осталась одна в квартире и долго не могла заснуть, и забыла поставить будильник, и проснулась только в середине дня, так что пришлось спешить.
Все это было правдой, и она воображала, что ее внешний вид – лицо без макияжа, небрежный хвостик и зеленое вельветовое платье-сарафан из секонд-хенда, которое она носила на работу всю неделю, – вместе с общим настроением усталого отчаяния ее прикроет.
Нил оторвался от компьютера и откинулся в кресле. Сцепил руки и поднял вверх большие пальцы, подставив их под подбородок, словно был Конфуцием, размышляющим над глубокой философской истиной о вселенной, а не хозяином магазинчика музыкальных инструментов, разбирающимся с опоздавшей сотрудницей. За его спиной висел огромный постер Fleetwood Mac [4], правый верхний угол которого отклеился и загнулся, как щенячье ухо.
– Послушай, Нора, ты мне нравишься, – Нил был безобидным. Пятьдесят с чем-то лет за плечами, страстный поклонник гитарной музыки, он любил несмешные шутки и сносно играл в магазине старые песни Дилана [5]. – И я знаю, что у тебя проблемы с психикой.
– У всех проблемы с психикой.
– Ты понимаешь, о чем я.
– Мне уже гораздо лучше, в целом, – соврала она. – Это неклиническое. Врач говорит, это ситуационная депрессия. Просто происходят новые… ситуации. Но я же не беру больничный из-за этого. Только когда моя мама… Да. Только в тот раз.
Нил вздохнул. Когда он это делал, из носа у него раздавался свист. Зловещий си-бемоль.
– Нора, как давно ты тут работаешь?
– Двенадцать лет и… – она слишком хорошо это знала. – Одиннадцать месяцев и три дня. Нерегулярно.
– Это долго. Мне кажется, ты создана для большего. Тебе уже под сорок.
– Мне тридцать пять.
– Ты на многое способна. Ты учишь людей играть на пианино…
– Одного человека.
Он смахнул крошку со свитера.
– Ты действительно представляла себе, как застрянешь в родном городе, работая в магазине? Ну, когда тебе было четырнадцать? Ты мечтала об этом?
– В четырнадцать? Я была пловчихой, – она была самой быстрой четырнадцатилетней девочкой в стране по брассу и второй – вольным стилем.
Она вспомнила, как стояла на пьедестале почета на Национальном чемпионате по плаванию.
– И что случилось?
Она выдала короткую версию:
– Слишком много трудностей.
– Трудности нас формируют. Начинаешь уг-лем, а под давлением становишься алмазом.
Она не стала его исправлять. Не сказала, что, хотя и уголь, и алмаз – разные формы углерода, в угле слишком много примесей, чтобы стать алмазом, как на него ни дави. По науке, ты начинаешь углем и углем заканчиваешь. Может, в этом и заключался урок настоящей жизни.
Она пригладила непослушную прядь своих угольно-черных волос.
– К чему ты это, Нил?
– Никогда не поздно исполнить мечту.
– Уверена, что эту – уже слишком поздно.
– Ты очень образованный человек, Нора. Ты закончила философский…
Нора уставилась на родинку на своей левой руке. Эта родинка была с ней во всех передрягах. И оставалась на месте, что бы ни случалось. Просто родинка.
– Не слишком-то велик спрос на философов в Бедфорде, если честно, Нил.
– Ты училась в университете, год жила в Лондоне, а затем вернулась.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии