Расплата - Вячеслав Бец Страница 192

Секунд десять в доме было тихо. Все молчали, находясь на своих местах, и только Андрей продолжал вышагивать, сдерживая и усмиряя кипящие внутри эмоции. Если все в секте рассуждают так же, как этот человек, сидящий на колоде, то секта не просто опасный противник для свободолюбивых людей – она враг человечества в принципе.

– Скажи, а тебя не мучает совесть от осознания того, что ты одобряешь убийство миллиардов людей? – поинтересовался Андрей, остановившись напротив сектанта. – Тем самым ты ведь косвенно становишься соучастником этих убийств. Возможно даже, что тогда погибли какие-то твои родственники.

– Я действую во имя будущего всего человечества, – с важным видом ответил пленник. – Все мы ради этого вынуждены идти на жертвы.

– Значит, ты спокойно принимаешь гибель всех этих людей? Мужчин, женщин, детей?

– Смерть выдающегося человека – трагедия. Смерть даже миллиардов бесполезных потребителей – статистика.

Глаза Черенко давно уже налились кровью, но сейчас он выглядел особенно свирепо. Андрей тоже из последних сил сдерживал себя, чтобы не размозжить сектанту голову. Он не мог и даже не пытался понять, как человек может настолько обесценить жизни миллиардов людей, кем нужно быть и как рассуждать, чтобы спокойно забирать все эти жизни, распоряжаясь людьми, словно каким-то скотом?

«Они все недостойны жить. Убей эту мразь. Убей немедленно. И всех, кто с ним заодно», – требовал его внутренний голос. Несмотря на жгучее желание сделать это, Андрей всё ещё находил в себе силы продолжать разговор. Ему было что ответить, хоть он и понимал, что собеседник не способен понять его.

– Эти люди умирали в муках. От вируса, потом от голода, холода, пуль. От произвола озверевших от собственной безнаказанности нелюдей. Их делали рабами, истязали, насиловали, убивали. Над ними ставили опыты и продолжают ставить. И ты считаешь, что именно так всё должно быть? Это – эволюция?

Сектант слегка покачал головой с таким выражением лица, будто смертельно устал объяснять дебилу, что такое математика.

– Жизнь даже девяноста пяти процентов населения планеты ничто по сравнению с жизнью человечества, как вида. С чего ты взял, что жизнь среднестатистического человека в принципе имеет хоть какую-то ценность? Какую пользу приносил человечеству отдельно взятый наркоман, трейдер, менеджер по перекладыванию бумажек или коррумпированный политик? Это всего лишь безликое существо, зацикленное на себе и бесполезное для вида в целом. И такие, как вы – тоже относя…

Четыре громких быстрых выстрела прогремели в тесном помещении, прервав речь сектанта. Кобура висела у Андрея на груди по примеру Лёши, и он, много тренировавшийся в этом навыке, выхватил пистолет настолько быстро, что пленник даже не успел испугаться. Четыре выстрела уложились секунды в полторы, и на груди упавшего вместе с колодой мужчины стали расплываться кровавые пятна. Одна из пуль точно пробила сердце, поэтому он умер мгновенно. С ненавистью глядя на мёртвое тело, Андрей пожалел, что убил сектанта так быстро.

Помещение ненадолго наполнил приятный запах пороха. Корнеев оценивающе посмотрел на Андрея, Косарь – с видимым одобрением. Толя просто одобрительно крякнул, а Игорь, не ожидавший такого поворота, поначалу испугался, но быстро пришёл в себя и скривился.

– Можно было бы ещё что-то у него выяснить, – посетовал он.

– Я узнал достаточно, – брезгливо отрезал Андрей и ушёл, на ходу пряча пистолет.

После сделанного он был одновременно доволен и недоволен собой. Доволен, потому что с лёгкостью, не задумываясь, избавил мир от раковой клетки, а недоволен, потому что сорвался и убил ублюдка так быстро. Эта тварь должна была мучиться, страдать, ощутить на себе хоть малую часть того, что ощутили по вине его дружков люди всей планеты. Он должен был почувствовать боль, страх и отчаяние, должен был ощутить ужас безысходности и отсутствия пути к спасению, должен был испытать то же, что чувствуют люди, на глазах которых в муках умирают их близкие, а помочь нечем и некому. Какая-то сила внутри Андрея говорила, что всё нужно было сделать именно так. Сила тёмная, но могущественная…

Когда же он впервые почувствовал его? Монстра, живущего в одном из тёмных уголков его души и терпеливо наблюдающего за ним откуда-то из этой темноты. Монстра, выжидающего удобного случая для того, чтобы показаться, плотоядно улыбнуться и пожрать его душу. Того, о ком ему не так давно говорил Владов. Андрей тогда сильно удивился, когда торговец своими словами попал в самое яблочко.

Впрочем, какая разница… Андрей чувствовал силу монстра, чувствовал, что он уже выбрался и расправляет плечи, готовясь к решающему удару. Он чувствовал это и… улыбался про себя. Он был рад, что монстр, наконец, показался, проявил себя. Рад, потому что благодаря ему Андрей впервые за многие годы почувствовал себя свободным, избавился от целого вороха сомнений и слабостей, освободился от жалости и сострадания, присущих слабакам.

Вдруг его осенила ещё одна догадка – так вот, как чувствуют себя Косарь, и Лёша, и Гронин с Родионовым. Он невольно улыбнулся по-настоящему, подумав об этом и поставив себя в один ряд с этими выдающимися, по его мнению, людьми.

Вероятно, впервые он почувствовал его тогда, в Волгограде, сидя на диване в комнате, полной пыли и, казалось бы, добрых и хороших, но причиняющих адские страдания, воспоминаний. Именно тогда монстр впервые проявил себя, начав постепенно, шаг за шагом напитывать его ненавистью и жаждой мщения. Всё, что было у Андрея до этого, было проявлениями идеализма и глупого желания восстановить справедливость. Это были чистые, но наивные побуждения. То, что было дальше… имело другую природу.

Он освобождался. Медленно, маленькими шажочками он неотвратимо шёл к свободе от нелепых ограничений, которые сам же себе когда-то установил. Владов был прав, абсолютно прав, а Андрей был дураком, не признавая этого – миру не нужны герои, не нужны идеалисты, порядок или моральные устои. Но если они нужны лично тебе, то нет никакого смысла пытаться их проповедовать – их нужно насаждать: силой, страхом, жестокостью. И только так. Именно этим он в перспективе и займётся.

Что же он будет делать сейчас? Сейчас он будет убивать. Много-много убивать. Он готов к этому, готов выпачкать в крови руки, даже искупаться в ней, лишь бы очистить мир от мразей, скотов, ублюдков, маньяков и прочей нечисти, заполонившей его. И он не успокоится, пока не перебьёт их ВСЕХ.