Алмазный век - Нил Стивенсон Страница 19

Лезвие скальпеля имело толщину ровно один атом; оно сняло клок кожи с Хаквортовой ладони, словно крыло самолета через облако прошло. Хакворт протянул маленький – с ноготь – ошметок доктору Икс, который подхватил его резными палочками из слоновой кости, поболтал в изящной, украшенной перегородчатой эмалью чашке с химическим осушителем и разложил на маленькой алмазной плас- тинке.

Настоящая фамилия доктора Икс представляла собой последовательность пришепетываний, утробного металлического лязга, квазинемецких гласных и полупроглоченных «р». Все без исключения европейцы безбожно ее перевирали. Возможно, из соображений политических он в отличие от большинства азиатов не взял себе европейского имени и (в довольно покровительственном тоне) предлагал называть его просто доктором Икс – с этой буквы начиналось его имя, записанное латиницей.

Доктор Икс убрал алмазную пластинку в стальной цилиндр. По одной стороне его шел обод с тефлоновым покрытием и рядом отверстий под болты. Доктор Икс передал цилиндр помощнику, который принял его двумя руками, словно золотое яйцо на шелковой подушечке, и соединил с ободом на сети массивной стальной арматуры, занимающей два стола. Помощник помощника вставил и завинтил блестящие болты. Затем помощник включил рубильник, и заработал древний вакуумный насос. И следующие минуту-две разговаривать было невозможно, и Хакворт разглядывал лабораторию доктора Икс, пытаясь угадать с точностью до века, а то и династии, возраст того или иного предмета обстановки. На высокой полке стояли банки, заполненные, как показалось Хакворту, мочой. В ней плавали какие-то потроха, и он предположил, что это желчные пузыри начисто истребленных животных, которые постоянно – в том числе в данную минуту – растут в цене. Вложение куда более выгодное, чем любой паевой инвестиционный фонд. Запертый ружейный шкаф и позеленевшая от времени настольная издательская система «Макинтош» свидетельствовали о других упражнениях владельца в непоощряемых видах деятельности. В одной стене было прорублено окно, сквозь которое виднелась вентиляционная шахта не шире могилы, – в ней рос скрюченный тополь. В остальном комната была так забита маленькими, бурыми, сморщенными, органического вида предметами, что глаз Хакворта мгновенно потерял способность отличать один от другого. По стенам висели каллиграфические надписи, вероятно, стихотворные. В свое время Хакворт взял на себя несколько иероглифов и ознакомиться с азами китайской интеллектуальной системы, но в целом предпочитал, чтобы его трансцендентное было на виду, под присмотром, – скажем, на красивом витраже, а не вплеталось в жизненную ткань тонкой золотой нитью.

Механический насос закончил работу, все в комнате поняли это по звуку. Предельное давление паров масла было достигнуто. Помощник перекрыл вентиль, отключил насос и включил бесшумные нанонасосы. Это были турбины, как в реактивном двигателе, но очень маленькие, зато много. Оглядывая критическим взглядом атомную арматуру доктора Икс, Хакворт различил и уборщик – цилиндр размером с детскую голову, со сморщенной внутренней поверхностью, которую покрывали наноустройства, улавливающие шальные молекулы. Нанонасосы и уборщик быстро довели вакуум до состояния, свойственного космосу между Млечным Путем и галактикой Андромеды. Тогда доктор Икс тяжело поднялся с кресла и заходил по комнате, включая свою кунсткамеру.

Эти порождения различных технологических эпох, сложными контрабандными путями доставленные во Внешнее государство, служили тем не менее одной цели: исследовали микромир посредством рентгеновской дифракции, электронной микроскопии и прямого наномасштабного зондирования, а затем соединяли полученную информацию в единую трехмерную картину.

Если бы Хакворт делал это сам, он бы давно закончил, но система доктора Икс, подобно польскому сейму, требовала согласия всех участников. Каждую подсистему следовало опрашивать отдельно. Доктор Икс и его помощники собирались возле той, которая, по их мнению, стопорила процесс, и долго бранились на смеси шанхайского и пекинского диалектов с вкраплением английских терминов. Далеко не исчерпывающий список лечебных средств был: выключить и снова включить прибор; приподнять его на несколько дюймов и уронить; выдернуть из сети все ненужное в этой и соседних комнатах; снять крышку, несколько раз согнуть и разогнуть плату; непроводящими палочками для еды вытащить оттуда насекомых или сухие хитиновые скорлупки; подергать провод; зажечь ароматические свечи; подсунуть сложенные бумажки под ножки стола; сдвинуть брови и попить чаю; отправить в соседнюю комнату, здание или район гонца с каллиграфической запиской и ждать, пока принесут пыльную, пожелтевшую картонную коробку с нужной деталью. Не менее разнообразны были способы устранения неполадок в царстве программного обеспечения. Похоже, часть спектакля была и впрямь вынужденной; остальное разыгрывалось для Хакворта, чтобы при окончательном расчете заломить новую цену.

Наконец один из помощников, церемонно поклонившись, развернул на черном лаковом столике метровый лист медиатронной бумаги с фрагментом Джона Персиваля Хакворта. Они искали нечто по нанотехнологическим меркам довольно крупное, и потому увеличение было небольшое, но все равно кожа Хакворта порядочно смахивала на заваленный мятыми газетами стол. Если доктора Икс и замутило от этого зрелища, как самого Хакворта, он не показал виду. Можно было счесть, что он сидит, положив руки на колени расшитого шелкового халата, но Хакворт, подавшись вперед, увидел, что длинные, в дюйм, желтые ногти зависли над черным крестом допотопного «Нинтендо». Пальцы шевельнулись, изображение выросло. В поле зрения появилось что-то гладкое, неорганическое, – какой-то дистанционный манипулятор. По мановению доктора Икс он двинулся через хлопья иссушенной кожи.

Разумеется, они нашли множество микроорганизмов, как искусственных, так и природных. Последние напоминали крабиков и уже сотни миллионов лет тихо-мирно оби- тали во внешних покровах живых существ. Искусственные появились в последние несколько десятилетий. Как правило, они состояли из сферического либо цилиндрического корпуса с разными отростками-приспособлениями. Корпус представлял собой вакуоль, крохотный кусочек эвтактической среды, заключающей фазированные машинные внутренности. Диамантоидную оболочку защищало от света гальваническое алюминиевое покрытие, из-за которого мушка походила на маленький звездолет, только воздух был снаружи, а вакуум – внутри.

От корпуса отходили всевозможные механизмы – манипуляторы, датчики, системы локомоции, антенны. Последние совсем не напоминали одноименные органы насекомых – обычно это были плоские участки, покрытые как бы густой щетиной – фазированными системами, улавливающими видимый спектр. На большинстве мушек стояли название изготовителя и серийный номер – так требовал Протокол. Были мушки и без клейма – их подпольно собирают люди вроде доктора Икс, нелегальные филы, плевать хотевшие на Протокол, и секретные лаборатории, которые, по общему мнению, есть у всех дзайбацу.