Чужие. Земной улей. Приют кошмара. Женская война - Стив Перри Страница 19

ВЫДЕРЖКИ ИЗ ДОКУМЕНТОВ – МЕДИЦИНСКИЕ КАРТЫ

Дело № 23325 – Мария Гонзалес

Пациент: жен., 24 г., не замужем, тело развито нормально, пищевой статус в норме, латиноамериканка, нерожавшая, жалобы: ночные кошмары. Физическое обследование отклонений не выявило, аллергических реакций не обнаружено, в анамнезе имеются незначительные респираторные инфекции, периодические недомогания, перелом левой малоберцовой кости в возрасте 9 лет. Лабораторные исследования, в т. ч. анализ на антитела к гладкой мускулатуре, общий клинический анализ крови, общий анализ мочи, компьютерная томография отклонений от нормы не выявили. Десять лет назад установлен противозачаточный имплантат, других оперативных вмешательств не проводилось.

Д-Р РАНЬЕР: Мария, расскажите, что вам снилось.

ГОНЗАЛЕС: Ладно, ладно, в общем, я в Лос-Анджелесе, в метро вместе с мамой…

Д-Р РАНЬЕР: Ваша мать умерла несколько лет назад, верно?

ГОНЗАЛЕС: Sí, от рака. (Пауза) Мы на станции Уилшир, едем в центр города, а в метро никого, кроме нас. (Пауза. Смех) А это довольно жутко, вам так не кажется? Ни разу в жизни не видала пустых вагонов метро.

Д-Р РАНЬЕР: Продолжайте.

ГОНЗАЛЕС: И тут вдруг раздается громкий шум, будто что-то падает на крышу вагона. А потом скрежет.

Д-Р РАНЬЕР: Скрежет?

ГОНЗАЛЕС (взволнованно): Да, как будто кто-то что-то роет, понимаете? Или скребет когтями по металлу… (Пауза)

[Примечание эксперта: пациентка демонстрирует нарастающую тревожность, заметное потоотделение, бледность]

В общем, поезд останавливается, и тут я понимаю – что-то пытается залезть в наш вагон. Что-то нехорошее. Я говорю маме: мам, пойдем, нам надо уходить! Но мама… она просто сидит и улыбается, понимаете? (Пауза)

И тут вдруг металлическая крыша рвется, как бумага, и внутрь начинают лезть эти твари. Я никогда не встречала ничего подобного, это какие-то bestia, como se dice? Зубастые монстры с вытянутыми головами, похожими по форме на банан. Я пытаюсь схватить маму за руку и потянуть за собой, но она превращается в одну из тварей, ее лицо вытягивается! Это так ужасно и так… правдоподобно. ^[8]

Дело № 232337 – Томас Кальп

Д-Р МОРГАН: Значит, голографический проектор включился, и что случилось дальше?

КАЛЬП: Ну, вся комната как будто исказилась, скрутилась, что-то вроде того. (Пауза) Потом появилось изображение, но оно вышло за пределы голограммы, будто кто-то пытался изнутри продавить экран из гибкого пластика. А потом оно – какое-то чудовище – схватило меня. Я даже пальцем пошевелить не мог, черт возьми! Оно открыло пасть, а зубы у него были длиной с мои пальцы, а внутри оказался еще один рот, поменьше, и этот маленький рот тоже открылся и – о, боже! Оно схватило меня, а я не мог даже гребаным пальцем пошевелить!

Дело № 232558 – Т.М. Дункан

ДУНКАН: Так вот, я стоял рядом со стюардессой, ну, немного пофлиртовал с ней, и вдруг у меня возникло такое чувство, будто я ее уже раньше видел. Она показалась мне знакомой.

Д-Р ФРАНКЕЛЬ: Знакомой? Вы ее узнали?

ДУНКАН: Да, я сразу понял, кого она мне напомнила. Мою мать. И я такой думаю: стоп, это как-то неправильно – заигрывать с собственной матерью, но вдруг ее грудь разорвалась изнутри, и оттуда высунулась какая-то дрянь, не то змея, не то огромный зубастый угорь, а кровь так и брызнула во все стороны, а оно прыгнуло, да, черт подери, прыгнуло прямо мне на лицо! (Пауза) А потом я проснулся, боже, я еще никогда в жизни не был так счастлив, что это был всего лишь сон. После этого я двое суток не спал.

Дело № 232745 – С. Локвуд

ЛОКВУД: Оно было мокрое, скользкое от крови, блестящее, твердое, как будто огромный зубастый член, и оно хотело засунуть себя в меня!

Сидя за столом в своем кабинете, Орона жестом выключил компьютер и повернулся к своему ассистенту.

– Интересно. И все это на территории в пятьдесят километров, говоришь?

– Да, сэр. В медицинском компьютере найдется еще дюжина аналогичных отчетов.

– И что общего между этими пациентами?

– Высокие показатели по шкале Краера, чувствительность по Эмерсону почти вдвое выше нормы.

– Так. А описания совпадают?

– Практически полностью.

– Этиология болезни?

– Неизвестна. Одна из наиболее достоверных гипотез, предложенных медицинским компьютером, предполагает некую телепатическую или эмпатическую проекцию. Возможно, так они общаются между собой, и, может быть, пытаются связаться с нами.

– Хм-м, – протянул Орона. Он нахмурился. – Наши наблюдения пока не подтвердили наличия у чужих интеллекта как такового. И мы держали их существование в строжайшем секрете. А теперь мы имеем волну спонтанных… скажем так, совпадений. Почему теперь? И почему на Земле? Здесь же нет ни одного чужого.

На экране компьютера над кроватью высвечивались полные телеметрические данные. Пациент, Джеймс Т. Ликовски, лежал под давлением на суперсовременной диагностической кровати модели 244-2 от «Гипердайн Системс». На мониторе непрерывно плясали графики, бежали буквы и мелькали цифры: данные электроэнцефалограммы и электрокардиограммы, частота мышечных сокращений, скорость обмена веществ, скорость деления клеток и все показатели крови. Кровяное давление, частота дыхательных и сердечных сокращений также учитывались и фиксировались. Диагностический аппарат корректировал температуру таким образом, чтобы пациенту было не слишком жарко, но и не слишком холодно. Пластиковая капельница для внутривенного вливания подавала в левую бедренную вену жидкую питательную смесь для поддержания оптимального состояния организма. Катетер Фолея и ректальный катетер помогали вывести отходы жизнедеятельности. Компания не скупилась на медицинское оборудование, когда речь шла о здоровье этого пациента. Стерильная палата была полностью изолирована от внешних воздействий, и всем, кто в нее входил, будь то врачи или официальные лица, приходилось облачаться в герметичные хирургические костюмы с внутренней системой подачи воздуха. Южная стена была прозрачной с одной стороны, поэтому за пациентом можно было при необходимости наблюдать прямо сквозь тройное стекло. Семь врачей составляли главную часть медицинской бригады, шестеро техников посменно следили за показателями на мониторах, плюс восемнадцать охранников в полной боевой готовности охраняли все крыло медкомплекса. Джеймс Т. Ликовски не покидал палату, и к нему никого не допускали.

В смотровой комнате стояли двое мужчин и пристально наблюдали за пациентом. Один был высокий, почти лысый, выдающийся ученый. Его звали Тобиас Драйнер, доктор медицины и философии. Он возглавлял бригаду. Второй был ниже, смуглее, волосатее и менее гениален, но глупым его тоже назвать было нельзя. Его звали Луис Рейни, он тоже был доктором медицины, но никаких дополнительных ученых степеней по биосистемам у него не было. Зато он был представителем компании, вице-президентом подразделения «Биомед», что само по себе неплохо. Драйнер отвечал за состояние пациента, а Рейни – за проект.