Некрономикон. Аль-Азиф, или Шёпот ночных демонов - Абдул аль Хазред Страница 19

– Кто же они такие?

– Этого пока не мог сказать никто из пытавшихся проникнуть в их тайны. Я могу сказать лишь то, что они – не боги и не демоны, ибо они – смертны. Манускрипты повествуют, что жизнь их несравненно длиннее нашей, но ей все же предначертан конец. Кроме того, они могут погибнуть в битвах или при трагических случаях. Еще я знаю то, что на земле, под землей и в глубинах морей в разное время обитало несколько их племен, совсем не похожих одно на другое.

– Откуда же они приходят?

– Этого тоже никто не знает, ибо те строки, которые людям удалось прочесть, содержат много мест, которые любой может понять по-своему, а порой – и вообще непонятных. Я думаю, они могут прийти откуда угодно. В мире есть много мест, ни разу не посещенных человеком: неприступные горы, раскаленные пустыни, по которым гуляет лишь самум, бескрайние моря с торчащими из них островами, холодные земли, покрытые водяным камнем, глубокие провалы и пещеры. Причудливых существ извлекают из пещер, шахт и бездонных пропастей, диковинных тварей и растения поднимают из морских глубин в своих сетях моряки. Я сам, путешествуя на кораблях, видел их множество – и выловленных, и плавающих в волнах. Некоторые из них были столь велики и ужасны, что долго являлись мне потом в кошмарах. Кости огромных и неведомых чудовищ находят под песками пустынь и в размываемых долинах больших рек. А небо? Человек не способен, подобно птице, оторваться от земли и обозреть все его просторы, которые несравнимо больше, чем те, что он может пройти и проплыть. А ночью, когда небосвод становится прозрачным, – какие еще дали он открывает нам? Почему бы им не появиться из одного из этих миров? А мы сами – разве не мир? Ведь лекари нередко извлекают из людей, живых и мертвых, не менее удивительных существ. Почему бы им не обитать в нас? А твоя пластина? Она куда красноречивее говорит о том, что наш мир окружен и объят другими, которым нет конца. Они могут прийти отовсюду, и скорее всего, эта тайна никогда не будет раскрыта полностью. Но главное, манускрипты говорят, что существуют письмена, повествующие о них правду, ибо написаны они ими самими либо посвященными глубоко в их тайны. Они сокрыты в руинах древних затерянных городов и сокровенных уголках Земли, начертанные на плитах и неувядающих свитках. Мне за все мои странствия так и не удалось приблизиться к ним, хотя некоторые указания все же у меня есть. И если ты вознамеришься пуститься на их поиски, я переведу для тебя тексты, которые смогут оказать тебе помощь.

– А ты сам разве не хочешь отыскать их?

– Я уже много лет лелею эту мечту, но благословенный день для меня еще не наступил. Я пока должен находиться там, где нахожусь, и делать то, что делаю.

– Но ведь годы уходят. А мы могли бы отправиться вместе…

– У нас с тобой – разные пути. Все наши встречи, и нынешние, и грядущие – лишь мгновения в них. Ну а время надо мной не властно, оно с некоторых пор очень мало меняет меня.

Тут я вспомнил рассказы горожан о том, что за долгие годы проживания в Мекке Дервиш ничуть не изменился.

– Сколько же тебе лет, почтенный?

– Я уже давно не меряю свою жизнь годами, – ответил Дервиш. – Они слишком коротки для этого, и я бы уже сбился со счета. Скажу тебе так: на моей памяти Пылающая Звезда девять раз пересекала наше небо. Я помню много народов, сменивших друг друга, и мне пришлось сменить множество имен и ремесел. Так что Дервишем я стал, по моим понятиям, совсем недавно. Поэтому ты отправишься в свой путь один, а за меня не тревожься. А сейчас, я думаю, нам стоит закончить беседу. Сегодня ты узнал очень много для одного дня и получил достаточно пищи для раздумий. А когда ты вернешься для продолжения службы, мы ее продолжим.

– Я хочу спросить еще лишь одно: зачем те, кто приходит и уходит, пришли в наш мир, и чего им от нас нужно?

– Увы, ответ на этот вопрос также окутан тайной. От нас им едва ли что-нибудь нужно, ибо они обладают мудростью и могуществом, о которых мы не имеем даже понятия. Но, возможно, я и ошибаюсь: ведь они иногда помогают людям. Они обучают их мудрости и искусству, посвящают в некоторые из своих тайн. Кроме того, в летописях описаны странные и ужасные обряды, которые нередко сопровождались таинственными природными явлениями. С трудом постигаемые повествования позволяют предположить, что все это связано с ними. А помыслы их могут быть самыми разными. Вспомни хауз с рыбками в дворцовом парке. Представь, что мы с тобой подошли к его бордюру и наблюдаем за тем, что в нем происходит. Что могло привести нас к нему? Нам, может быть, просто нечего делать и мы пришли поглазеть, чтобы убить время. Или праздное любопытство: а что там вообще делается, кто там обитает и как он себя ведет? А может, мы решили глубоко изучить жизнь его обитателей и даже их внутреннее устройство. Тогда мы будем долго и вдумчиво, день за днем, наблюдать за всем, что там происходит, ведя подробную запись. А затем извлечем его обитателей, чтобы изучить каждого в отдельности, пусть даже ценой их жизни. А может, мы принесли с собой корм для рыбок и привезли бочку свежей воды, чтобы облегчить их жизнь. А может, мы хотим выловить их, чтобы утолить свой голод. Или просто забавы ради вычерпать весь хауз и разбросать его обитателей по земле, чтобы созерцать их гибель.

– Ты прав, о почтенный, – подавленно проговорил я. – За этот день я узнал даже слишком много, и мне нужно время, чтобы осмыслить все это, не запутавшись в нем. Но я от всей души благодарен тебе за все, что я узнал. Ибо ты пробудил во мне ту страсть к познанию, которой я пылал в детстве, но которая уснула, когда для моей семьи настали тяжелые времена.

– И последнее, – промолвил Дервиш и, покопавшись в старом сундуке, извлек из него медную масляную лампу. – Вот та лампа, о которой я говорил.

Лампа была самой обыкновенной на вид, но довольно изящно сделанной: с тонкой ручкой и крышечками на шарнирах. В лавке моего отца таких перебывало множество. При этом она была, видимо, очень старой: затейливая чеканка на ее позеленевших стенках совсем стерлась и была едва различима, поверхность покрывали многочисленные царапины и небольшие вмятины. Вообще она выглядела очень поношенной и много повидавшей.

– Чем же она поможет мне?

– С ее помощью ты сможешь читать манускрипты, написанные на чуждых тебе языках, и даже… – тут Дервиш сильно замялся, словно сомневаясь, стоит ли говорить. – Даже на их языках. Стоит осветить ее пламенем текст, как причудливые или безликие символы становятся понятны и наполняются смыслом, расположение же их обретает четкость логических последовательностей. Ты сразу увидишь это так же, как увидел движение на своей пластине. Если же ее зажечь в помещении, в котором царят покой и уединение, не имея перед собой текста, она явит твоим глазам образы, также не лишенные смысла. И, как показал мне мой опыт, эти образы тоже, так или иначе, связаны с ними. Я нашел ее в развалинах древнего подземного города, построенного далекими потомками каинов, когда пытался отыскать легендарное Плоскогорье, на котором живут бессмертные. Мне это не удалось, но с ее помощью я настолько преуспел в своих поисках и познании мудрости, что ничуть об этом не жалею. Но я так и не смог понять, как она это делает. Сначала я подумал, что эти образы – всего лишь иллюзии, рождаемые дурманом сгорающего масла. По моему заказу был сделан десяток в точности подобных ей. Я перепробовал все сорта масла, даже земляное, но ни одна из подделок не показала ничего подобного. Я внимательно осмотрел ее внутри с помощью лекарских зеркал, тщательно мыл и до блеска чистил ее внутри и снаружи, чтобы удалить с ее стенок возможные следы какого-нибудь особого порошка, и даже споласкивал жгучей жидкостью. Но она и после этого не утратила своих свойств.