Поколение Справедливости - Ив Престон Страница 19

– Справедливость забрала Джимин, оставив мне вместе с ней лишь полчаса в день в присутствии Смотрителя. Но один из таких визитов на уровень Справедливости подарил мне надежду. И цель, – говорит он, открывая глаза. В одно мгновение его лицо меняется, на нем не остается ни малейшего намека на уязвимость. Передо мной вновь сидит Юн, каким я его всегда знала. – Однажды, возвращаясь от Джимин, я случайно услышал диалог, явно не предназначавшийся для чужих ушей, – один из докторов Справедливости разговаривал с Советником Никсоном. Так я узнал о том, что существует вероятность того, что в Арголисе мы сможем помочь не только силентам, но и профайлерам.

– Никогда об этом не слышала. – Я невольно понижаю громкость голоса.

– И не услышишь. – Юн пожимает плечами, бросая быстрый взгляд в сторону Константина, чтобы убедиться, что он все так же поглощен рендером. – Я ведь не идиот, – Юн хмыкает, и уголки его рта горько опускаются вниз, – я понимаю, что день, когда мы перестанем нуждаться в Справедливости, не наступит никогда. Даже тогда, когда мы вернемся домой, когда все наладится… Справедливость слишком хороша в своем деле, поэтому тот факт, что у профайлеров тоже есть шанс обрести нормальную жизнь, будет замалчиваться до последнего. – Он резко выдыхает. – Но мне не нужна вся Справедливость. Только моя сестра.

– Постой, – медленно говорю я, пытаясь переварить полученную информацию. Что-то не сходится. – Никсон ведь… Он ведь Советник по вопросам образования, какое отношение он может иметь к Справедли… – Я обрываю себя на полуслове, когда внезапное воспоминание расставляет все по местам. – Его дочь… – выдыхаю я, все еще сомневаясь в правильности своих выводов.

– Дочь. – Юн кивает. – Живет вместе с ним на уровне Нулевого поколения. И весь город считает, что она страдает от наследственной болезни, которой были подвержены многие жители Терраполиса.

– Хочешь сказать, она профайлер? – недоверчиво интересуюсь я. Как Никсону удается это скрывать?

– И не только она. Как мне удалось узнать, в Свободном Арголисе есть лишь один человек, что страдает от этой болезни. Ее зовут Лотта, она живет у доктора. – Юн указывает кивком в сторону Константина. – Но, помимо нее, на уровне Нулевого поколения зарегистрировано еще три пациента с таким же диагнозом, включая дочь Никсона.

И об этом никто не знает? Как же их способности? У меня возникает множество вопросов, но почему-то я озвучиваю самый нелепый из них:

– А как же… седые волосы?

Юн смотрит на меня так, словно я сморозила несусветную глупость. Впрочем, так и есть.

– Когда-нибудь красила волосы порошковым пигментом? – Он растопыривает перед моими глазами ладонь с испачканными пальцами. Я отрицательно мотаю головой.

– Мы с Джимин часто гуляем по Просвету. – Юн поворачивает ладонь к себе, машинально потирая пятна. – Когда я стал курсантом, нам с Джимин разрешили ненадолго покидать жилой уровень Смотрителей. И на прошлой неделе мы встретили девушку с синими волосами. Видела бы ты лицо Джимин, – с нежностью говорит Юн, – она была в восторге! Она очень любит синий цвет, поэтому мне тем же вечером пришлось выпрашивать порошковый пигмент, а про перчатки забыл, видишь, пальцы все перепачкал, до сих пор отмыть не могу… Зато Джимин довольна. – Юн вновь сцепляет пальцы в замке перед собою. – Порошковым пигментом достаточно покрасить волосы всего один раз, он равномерно распределяется по волосам, даже когда они продолжают расти, и сменить цвет или вернуть натуральный можно только через нейтрализатор пигмента… – Юн вдруг осекается и с усмешкой качает головой, будто удивляясь своим словам. – А еще я знаю около десяти вариантов плетения кос, – вдруг добавляет он. – А Джимин плетет мне браслеты. – Юн указывает на запястье.

– Ей повезло с тобой. – Я гляжу на нитяные браслеты, большинство из которых синего цвета. – Ты очень хороший брат.

– Мне тоже так казалось, – тихо говорит Юн, опуская голову. – Когда я узнал, что для Советника сделали исключение, позволив оставить дочь рядом с собой, у меня появилась цель. Возник план: стать одним из лучших курсантов, отправиться в Арголис в числе первых, в составе сильного отряда. Стать героем войны, стать человеком, для которого тоже сделают исключение. – Юн особенно выделяет последние слова. – Поэтому я потратил на рекрутство несколько лет и перешел в курсанты, только добившись максимальных показателей. Я получил распределение в отряд капрала с хорошей репутацией… а потом в отряде появилась ты. Первая серьезная помеха на моем пути.

– Но ведь… – начинаю я, но Юн жестом останавливает меня.

– Мне казалось, – с усилием продолжает он, – что ты способна все разрушить, что своим присутствием в отряде можешь лишить меня будущего вместе с Джимин, ведь если наш отряд отправят на Второй круг, то… все пропало.

Я уже открываю рот, чтобы сказать, что Второй круг никак не повлияет на его личную статистику, но тут в памяти всплывает одно обстоятельство, которое проясняет смысл его слов. Следующий набор курсантов будет последним, и их будут распределять только по отрядам зачистки, которые отправятся в Арголис уже тогда, когда диверсионно-разведывательные отряды сделают основную работу и останется только навести порядок в городе. Юн не мог знать этого, снова и снова отказываясь от перевода из рекрутов в курсанты: решение было принято Советом незадолго до нашего набора.

«Стать героем войны». Услышь я это от кого-нибудь другого, не от Юна, для меня это бы даже не выглядело планом, слишком самонадеянно…

Но у него может получиться… У него должно получиться. Вот только если Юн окажется на Втором круге, его план потерпит крах.

Кажется, я поняла, зачем он пришел ко мне.

– Ты… ты хочешь попросить меня не возвращаться в отряд? – спрашиваю я севшим голосом.

Юн долго смотрит на меня, не отвечая, и я не могу прочитать его взгляд: слишком много эмоций поспешно сменяют друг друга.

– Попросил бы, – наконец говорит он. – Еще неделю назад – попросил бы. Но не сейчас. – Юн качает головой. – У меня нет права на подобную просьбу. Ты… ты не причинила моему плану и десятой доли того вреда, что причинил я сам… Знаешь, как проходят наши тренировки в стазис-контуре? – неожиданно спрашивает он. – Те, до которых тебя не допустили из-за того, что ты Несовместимая?

Я киваю, продолжая глядеть на него в замешательстве, не совсем понимая, к чему он клонит. Конечно, знаю: пулевые ранения, ножевые ранения и сломанные кости.

– Совместимые курсанты в среднем пользуются лечебным модулем пять-шесть раз в месяц. Я же оказывался там лишь трижды, в самом начале обучения. Я просто не позволял себя победить, я не мог уступить, мне нужно было одержать верх любой ценой, еще бы… По иронии судьбы это чуть не стоило мне жизни. – Он хмыкает. – На прошлой неделе у нас была тренировка с Кондором на полигоне, мы отрабатывали способы обнаружения слежки и ухода от нее. После тренировки Кондор стал задавать нам вопросы по этой теме. Очередь доходит до меня, я начинаю отвечать, а он смотрит на меня и хмурится. Перебивает почти сразу же, «подними руки в стороны», говорит. Потом просит улыбнуться, потом – показать язык. Я, конечно же, выполнил все это, думая, что он просто издевается… а он весь побелел, остановил тренировку и вызвал медбратьев с уровня Нулевого поколения.