Красный космос - Михаил Савеличев Страница 19

– Все-то вас на жратву тянет, Айк, – сказал генерал Маккарти. – Вам что-то может испортить аппетит?

– Ага, – кивнул конгрессмен из Айовы, – только если я сам стану едой.

Генерал хохотнул.

И тут раздался взрыв. Люди за бронированным стеклом инстинктивно отступили, лишь господин Зет сделал нечто противоположное – шагнул вперед, уперся о стекло руками, словно пытаясь удержать его на месте, прижался к нему скрытым под маской лбом, стараясь разглядеть происходящее во всех подробностях.

Внутри ангара словно взорвалась начиненная тягучей черной жидкостью бомба. Тяжелые капли различной величины – от футбольного мяча до огромного надувного шара метеозонда разлетелись во все стороны, заляпали стены, потолок, пол. А в эпицентре возник и распухал черный маслянистый смерч, вытягивая вслед за собой нечто твердое, огромное, совершенно здесь неуместное.

Вернувшийся корабль совершенно не походил на ту гору хлама, которая стартовала из ангара. Он словно обрел плоть, упругость, в его обводах появились хищное изящество, угрожающая красота, а выпуклая рубка с крестообразным вырезом смотрового иллюминатора приобрела еще большее сходство с жутко оскаленной мордой.

Конгрессмен из Айовы вздрогнул – ему показалось, что эта злобная рожа смотрит прямо на него и пускает из прорезей нижних решеток черную слюну голодного чудовища.

– А где… – начал было генерал Маккарти, но фон Браун резко вздернул руку с растопыренной пятерней:

– Помолчите!

Генерал не успел оскорбиться от подобной невежливости недобитого нациста. У прибывшего корабля откинулся посадочный пандус, распахнулся люк, и из него хлынул поток все той же черной маслянистой жижи, увлекая вслед за собой нечто ворочающееся в ней, похожее на огромного жука. Жидкость впитывалась в разбросанный песок, обмазанная черным фигура каталась по нему, избавляясь от напластований жижи.

Фон Браун потянулся к переключателю, и внутрь наблюдательной комнаты ворвались внешние звуки.

Крик. Вой. Вопль. В котором не было почти ничего человеческого, за исключением того, что он, захлебываясь, повторял, повторял и повторял:

– Шрам! Шрам! Шрам!

Конгрессмен из Айовы поежился и покосился на фон Брауна. Тот выглядел довольным, поймал взгляд Айка и неожиданно ему подмигнул, а потом торжественно произнес:

– Итак, нарекаю тебя «Шрам»!

– Бисер перед свиньями, – сказал самому себе фон Браун, но господин Зет расслышал:

– Имеете в виду евангельскую заповедь: не мечите бисер перед свиньями, господин фон Браун?

– Именно. Все оказалось бесполезным и бессмысленным, – фон Браун в бессильном отчаянии ударил по подлокотнику кожаного седалища. Машина неслась по пустому шоссе в сторону аэропорта. – Бетельгейзе-Шмательгейзе, – очень похоже передразнил отсутствующего здесь конгрессмена из Айовы.

– Кстати, а где он? – Генерал Маккарти приоткрыл один глаз, будто и не похрапывал всего лишь мгновение назад. – Где наш жирный Айк, представитель обширного племени мясо-молочных пород?

– Решил подзадержаться, – сказал господин Зет. – Однако ваш проект, господин фон Браун, все равно не сможет пройти через слушания в Конгрессе. Кому интересны полеты к звездам в нашем прагматичном мире? Вот если бы вы предложили свой проект русским, у вас еще был бы шанс.

– Русские и некрополе? – хмыкнул генерал Маккарти. – Что-то новенькое. Вот если бы это как-то приспособить к стратегической авиации…

– Могу предложить летать на бомбежку через Бетельгейзе, – сухо сказал фон Браун. – Или через любую другую звезду.

– Не расстраивайтесь, Вернер, – господин Зет впервые назвал его по имени, и в этом не ощущалось фамильярности, скорее – поощрение. – Ваш проект произвел на меня впечатление. А я обычно не бросаю то, что произвело на меня впечатление. Потерпите. Подумайте, например, о Марсе.

Фон Браун повернул ручку и приоткрыл окно. Покачал головой. О Марсе! Вон он висит над лесом – кровавая капля с идеальными линиями каналов. Что о нем думать? А главное – зачем?

Когда фон Браун вернулся домой, конгрессмен из Айовы уже ждал его – распростертый на разделочном столе, с залепленным ртом и лупающими от ужаса глазами. Стук его сердца был столь могуч, что сотрясал обширные напластования сала. Конгрессмен из Айовы на вкус фон Брауна был жирноват, но от подарков ведь не отказываются, не так ли? Особенно если подарок делают такие могущественные люди, как господин Зет.