Багровый океан - Алеш Обровски Страница 19

Снаружи человек в белом халате с планшетом в руках повернулся на звук. Он подошел к монитору, расположенному на нижней части «аквариума», какое-то время смотрел в него, потом сделал запись в блокноте и обратился к ближайшему к нему сотруднику. После непродолжительной беседы эти двое, наконец, направили свои взоры на содержимое резервуара и подошли к стеклу.

Хьюстон ударил ногой изо всех сил. В воде звук казался глухим и коротким. Ученый снаружи, а это был именно ученый, сомнений быть не могло, нажал пару кнопок и Хэнс, успев ощутить, как голова наливается тяжестью, снова уснул.

Тот же сон, те же пляшущие в зеленой воде пузыри и ощущение нехватки воздуха. Казалось, он провел в этой емкости всю свою жизнь, и снилось ему одно и то же.

Океан не хотел отпускать его.

Проснулся Хьюстон от внезапного холода: жидкость стремительно убывала из резервуара. Хэнс медленно оседал на пол. Руки и ноги не слушались.

Внезапно боковая стенка «аквариума» отошла в сторону, и Хьюстона бесцеремонно выволокли наружу двое крупного вида людей. Они держали его под руки, когда подошел ученый и, больно надавив под скулы, выдернул трубки из его рта. Хэнса вывернуло. Но желудок был пуст, не считая все той же белесой жидкости.

Потом Хьюстона отпустили. Он попытался ухватиться за что-нибудь, но, не найдя подходящей опоры, повалился на пластиковый пол и провел там еще час, не в силах пошевелиться. За это время он высох и немного привык к стерильному холоду.

Люди в белых халатах копошились где-то рядом. Было слышно, как стучат клавиши компьютеров, и скрипит карандаш по бумаге.

Наконец, две пары рук в холодных резиновых перчатках подняли Хэнса и, положив на каталку, повезли в соседнее помещение. Хьюстон лежал на животе и видел, как мимо проплывают еще не затертый ботинками пол и серые стены.

Дверь, возникшая на пути, отъехала в сторону, и каталка остановилась. В новом помещении было значительно теплее. Хэнса снова переложили, на этот раз на спину и поместили в цилиндрическую камеру, обвешанную непонятными приборами. Внешние звуки пропали. Наступила тишина.

Время остановилось. Он понимал, что рано или поздно его вытащат, но также осознавал, что это будет не скоро. Попытки заснуть не давали результата: организм после долгих часов бездействия не нуждался в отдыхе.

Спустя вечность, а может, и больше, Хьюстона достали из камеры, затем вкололи десяток инъекций и пропустили через него ток, после этого он уже мог кое-как двигать конечностями, но встать на ноги ему пока не удавалось – на воздухе сила тяжести ощущалась гораздо сильнее, чем под водой. Все это время он не мог отделаться от воспоминаний, что еще несколько часов назад свободно перемещался и радовался жизни.

Даже будучи в «аквариуме» ему удавалось, не то чтобы шевелиться, а даже наносить удары по стеклу. Что же произошло теперь? Его специально обездвижили, чтобы исключить сопротивление на время всех этих процедур?

Думать об этом как-то не хотелось.

Наконец, его переместили в другую комнату, предварительно нарядив в посеревшую от многочисленных стирок одежду, состоящую из просторных штанов и рубахи.

Ученые и их помощники были молчаливы и непринужденны. Они обращались с ним аккуратно, но в то же время слегка небрежно, как если бы перед ними был не человек, а тряпичная кукла.

Затем его усадили в кресло и привязали ремнями, перед этим нацепив на его голову и кончики пальцев десяток датчиков. Он снова остался один.

Квадратное помещение, в котором его оставили, было небольшого размера. Белые пластиковые стены и потолок резко контрастировали с серым каменным полом. Лампа дневного света, висевшая под потолком, слепила глаза, но отвернуться от нее не было возможности. Кроме кресла, пленником которого был Хьюстон, в комнате имелся компьютерный стол и большой монитор, закрепленный на одной из стен. Окон не было.

Хэнс подергал ремни. Держат крепко. Он мог видеть невероятно бледные ступни своих ног и кисти рук с розовыми, резко выделяющимися на фоне «белизны», ногтями. Шрам на руке, полученный Хьюстоном еще в детстве, отсутствовал.

Что происходит? Где он? Эти два вопроса периодически мелькали в голове, но мозг еще не пришел в себя, и искать ответы на них не особо торопился. Единственное, что занимало его мысли, это воспоминания о собственной смерти.

Нет, он не на «том свете», в этом Хьюстон был уверен, и служило этой уверенности грязно-зеленое пятно в углу комнаты. Гайганский «планктон» был вездесущ и пробрался сюда вместе с водой, подтекающей под стену откуда-то с улицы.

Значит, он на Гайгане.

Его попытки поразмыслить над этим прервал ученый, вошедший в помещение.

«Так, Хэнс, сосредоточься, – сделал себе установку Хьюстон. – Твое тело в порядке, разум тоже. Заставь голову работать и подумай, как выбраться отсюда».

Ученый подошел к креслу и, нажав на педаль у его основания, повернул Хэнса к себе. Сам он сел за компьютер и включил монитор, висевший на стене.

Теперь Хьюстон видел сам себя на экране. Помимо собственной бледной физиономии он также мог лицезреть несколько графиков и бегущие цифры, о назначении которых думать просто не хотелось.

– Итак, – далеко не молодой ученый вылез из-за стола и придвинул свое кресло ближе к Хэнсу. – Образец номер один. У нас что-то получилось. Причем, с первого раза. Это определенно радует.

Он долго вглядывался в неподвижное лицо Хьюстона, потом несколько раз щелкнул пальцами у него перед носом.

– Мое имя Ричард, – представился он. – Как зовут тебя?

Мысли Хэнса метнулись в прошлое и остановились на внутренностях «Дамодары», заполненных оборудованием для клонирования. Постепенно он стал осознавать происходящее. Его воспроизвели, вырастили, где взяли образец ДНК – непонятно, но если придерживаться этой теории, то все становилось на свои места.

– Так какое твое имя? – переспросил Ричард.

Хьюстон молчал, не в силах поверить в собственное воскрешение. Это было невозможно. Если бы его спросили, хочет ли он продолжить свою жизнь в качестве клона, то он предпочел бы остаться мертвым.

– Странно, – сказал Ричард. – В программе ты значишься как Образец Номер Один.

Естественно. Хэнс как-то не догадался об этом сразу.

– Все правильно, – произнес он вслух, но мне не нравится это «имя».

– Уже лучше, – оживился ученый. – Как ты хочешь, чтобы тебя называли?

– Например, Хэнс.

– Прекрасно. Как самочувствие, Хэнс?

– Сносно. Плечо немного болит.

– Это пройдет, – заверил Ричард.

Он сложил губы трубочкой и на минуту задумался. Хэнс был уверен, что причиной этому послужила именно жалоба о боли в плече. Спустя некоторое время Ричард повернулся к столу и, достав из ящика блокнот, что-то быстро нацарапал в нем.