1985 - Евгений Бенилов Страница 19

«Ну что, запомнил?… — атлет нетерпеливо, как племенной жеребец, переступил ногами, — Завтра в полдевятого …» «Запомнил, запомнил … Становись.» Милиционер шагнул на край оврага и повернулся к ворам. «Па-ани-ислась пизда по кочкам! — весело воскликнул татуированный, поднимая пистолет, — Куда тебя, гражданин начальничек?»; «Погодь. — вдруг вмешался Рябов, — Дай я.» Он встал перед атлетом на расстоянии двух шагов, вынул из кармана пистолет и прицелился милиционеру в грудь. Тот резко побледнел — будто кто-то выключил цвет его лица. «По врагам революции крупным калибром а-а-агон-н-нь!!!» — пошутил татуированный. Наступила пауза: несколько секунд Рябов держал пистолет на вытянутых руках … а потом резко направил атлету в лицо. Бах!.. На месте левого глаза милиционера образовалась кровавая вмятина, голова дернулась назад, и он без звука повалился в овраг.

«Ты чего, Гришаня?! — оторопел татуированный, — Он же твой кореш был!» На лице дефективного проступило привычное выражение тягостного непонимания жизни. «Какой кореш? — презрительно процедил сквозь зубы Рябов, — Фраер он был … ни украсть, ни покараулить!» «Да хоть бы и фраер. — не сдавался татуированный, — Он бы нам еще не одну службу сослужил.» «Слухай сюда, Ворон! — окрысился Гришаня, — Ты, как с Аннеткой спутался, совсем мудной стал. Менту, да еще скурвленному, доверять … — он наклонился и стал копаться в одежде конвоиров и шофера, — А ежели он передумает и завтра нас обратно в ментовку сдаст?» «А, может, не сдаст!» — чувствовалось, что татуированный вот-вот даст себя убедить. «Может, не может … жизнью ведь своей рискуешь, дура! — сокрушенно покачал головой Рябов, — Базар прекратить! Переодеваться! — Он выпрямился, держа под мышкой ворох одежды, и направился к микроавтобусу, — Глянь, а нидерландист-то так прикованный и стоит!.. — вор указал свободной рукой на Эрика и, в веселом изумлении, хлопнул себя по ляжке, — Про нидерландиста-то мы забыли!» — он заржал, разинув желтозубую прокуренную пасть. «Ха-ха-ха-ха!» — вторил ему татуированный; «Ха! Ха! Ха! Ха!» — с пятисекундным запозданием подключился дефективный.

«Кар! Кар-р!! Кар-р-р!!!» — сердито отозвалась из-за деревьев невидимая ворона.

«Ладно … — утирая слезы смеха, сказал Рябов, — Посмеялись и хорош. — он повернулся к татуированному, — Мочи его, Ворон, и в путь-дорогу!» — он бросил отобранную одежду на сиденье микроавтобуса и стал переодеваться. «Я сперва, Гришаня, в ментовский клифт прикинусь. — Татуированный расстелил одну из шинелей на снегу, снял ботинки и встал на нее, расстегивая на ходу ватник, — Бр-р-р!.. Холодно!» Дефективный последовал его примеру. Некоторое время воры молча переодевались. «Интересно, за каким хреном лейтенант нидерландиста прихватил? — Рябов напялил пиджак покойного шофера и методически застегнул все пуговицы, — Отказаться что ли не мог?» Татуированный зашнуровывал милицейские ботинки: «Спроси чего полегче …» (мундир и шинель Кадлеца были ему великоваты). Дефективный силился попасть язычком пряжки ремня в нужную дырку (мундир и шинель шестипалого были ему малы). Рябов взял свою старую одежду в охапку, подошел к оврагу и швырнул вниз, потом подобрал брошенные охранниками палки и тоже кинул в овраг. «Калач, поедешь в кузове. — приказал он дефективному, садясь за руль микроавтобуса, — Пошевеливайся, Ворон!» Мотавшиеся полы чересчур длинной шинели татуированного делали вора похожим на беспризорника из фильмов про Революцию. Дефективный подобрал живот, застегнул милицейский китель и самодовольно огляделся.

Татуированный подошел к Эрику и в растерянности подергал наручники, приковывавшие руку последнего к двери микроавтобуса. Потом покопался в карманах: «Слушай, Гришаня, а ключей-то нет!» «Каких ключей?» — отозвался Рябов. «Да от браслетов, какими нидерландист прикован.» «Еб-ти! — выругался Гришаня, — Что ж теперь делать … не в овраг же лезть?!» — он вылез из кабины и подошел ближе. «Может, руку нидерландисту перестрелить?» — предложил татуированный; «А потом еще час кровищу снегом засыпать?! — отвечал Рябов раздраженно, — Ты башкой своей подумай: если кровища на дороге останется, то первый же фраер, что здесь проедет, ментам стукнет!» «Вы лучше замок на наручниках перестрелите.» — предложил Эрик. «Чего?» — удивился татуированный. «Я говорю, замок на наручниках перестрелите.» Дефективный все еще возился со своей шинелью — не мог попасть ладонями в рукава. «Мудер, зараза! — с уважением похвалил татуированный, — Что скажешь, Гришаня?» «Делай, как тебе гражданин нидерландист советует!» — усмехнулся Рябов. Он повернулся и пошел к кабине микроавтобуса.

Эрик прижал замок наручников вплотную к двери, татуированный приставил дуло пистолета к замочной скважине. Бах!.. Наручники дернулись и раскрылись — рука Эрика была свободна. «Пошли.» — сказал татуированный, указывая пистолетом в сторону оврага. «Погоди! — сказал Эрик, — Мне нужно с Рябовым поговорить.» «Чего там говорить … — отмахнулся татуированный, — Па-ашли, нидерландская рожа!» — держа наготове пистолет, он потащил Эрика за рукав ватника. «Эй, Гришаня! — громко крикнул Эрик, — Тебе специалист по ЭВМ, вроде, был нужен!» «И что с того?» — высунулся из окна кабины Рябов. «Я — такой специалист!» Татуированный отпустил эриков рукав. «А не пиздишь?» — с подозрением спросил Гришаня; Эрик пожал плечами. Рябов на мгновение задумался. Дефективный застегнул последнюю пуговицу шинели, подобрал ворох своей старой одежды и бросил в овраг. Милицейская ушанка сидела у него на самой макушке; запястья высовывались из рукавов, как у Буратино, сантиметров на десять. «Ладно, замочить его всегда успеем. — принял решение Рябов, — Давай нидерландиста в воронок!» «Пшел!» — сказал татуированный, пряча пистолет в карман. «Эй, Калач! — окликнул Рябов, — Приглядишь за ним. Ежели что, дай раза … смотри только, чтоб не насмерть.» «Не боись, Гришаня, все в аккурат сделаем.» — отвечал дефективный, захлопывая заднюю дверцу микроавтобуса и усаживаясь напротив Эрика. Сквозь перегородку, отделявшую салон от кабины, было слышно, как хлопают передние дверцы. «Что, шеф, такси свободен?» — пошутил Ворон. Рябов не отвечал. С рычанием заработал мотор, микроавтобус медленно тронулся с места. «Адрес-то знаешь? — резвился татуированный, — Комсомольский проспект, дом 25, квартира 41. — он радостно заржал. — Гони, шеф, с ветерком — двойной счетчик плачу!»

Дефективный поерзал на скамье и громко рыгнул.

«Вот, например, я. — сказал он, будто продолжая давно начатый разговор, — Ежели б учителей и пионервожатых слушал, то, поди, всю жизнь на заводе бы пахал. Взять хоть корешей с моего бывшего двора: все с утра до вечера, как папы Карлы, въебывают, а ни один более четырех сотен не зашибает! К примеру, Леха Мандюков: слесарь шестого разряда, золотые руки, из унитаза в пять минут ЭВМ сварганит — а на подержанную реношку цельных десять лет копил! Оно, конечно, с евонной бабой хуй чего накопишь — будь ты хоть вором в законе или академиком! Говорил я Лехе перед свадьбой: 'Не женись, мудила, на итальяшке — итальяшка тебя сначала оберет, а потом еще и рога наставит. ' И точно: года со свадьбы не прошло, как он ее с двумя грузинами застукал!.. Апосля того случая, запил Мандюков горькую … день пьет, два пьет — посинел с лица, а все пьет — пьет, да приговаривает: 'Ужо я курву Лаурку на порог не пущу! Нехай в свое лимитное общежитие уебывает! ' И что бы ты думал — через месяц она в евонную фатеру обратно поселилась! Эх, мужики, мужики!.. разве ж можно бабам такое спущать?!»