Если судьба выбирает нас... - Михаил Валерин Страница 19

Короткий деловой разговор, обмен мнениями.

Офицеры нависают над картой немецких огневых точек, составленной финляндцами, — слушают комментарии, задают вопросы.

А на меня напал какой-то ступор.

Стою… Молчу… Слушаю…

И понимаю, что ничего не понимаю. Просто не воспринимаю. Сознание почему-то отказывается фиксировать информацию.

Внутренне напрягаясь, заставляю себя вслушиваться. С большим трудом начинаю вникать — говорят о возможном немецком противодействии.

Чтобы как-то прийти в себя, достаю из планшета карту и карандаш и начинаю перерисовывать линию боевого соприкосновения, огневые точки и тому подобное.

Мои опыты в военной картографии заканчиваются одновременно с прениями о достоинствах и недостатках наших и немецких позиций.

— Господа офицеры, извольте провести рекогносцировку самостоятельно. Через полчаса жду вас здесь для обсуждения плана атаки, — прекратил диспут капитан Берг, а мы по очереди стали выбираться на свет божий.

На позициях финляндцев было два наблюдательных пункта в первой линии окопов, и еще один — в третьей линии, у артиллеристов. Мы с Казимирским вместе со штабс-капитаном Ильиным и Генрихом Литусом, естественно, направились в передовую траншею.

Все траншеи как бы двухъярусные — по нижнему ярусу глубиной больше человеческого роста можно спокойно передвигаться. С верхнего яруса, который представляет собой порог на полметра выше дна траншеи, солдаты ведут огонь в случае отражения вражеской атаки.

Наблюдательный пункт — это выступающая вперед сдвоенная ячейка с таким же высоким порогом и укрепленными стенками. Здесь установлено две стереотрубы, у которых непрерывно торчат наблюдатели.

Пока наши командиры заняли места у окуляров, мы с Генрихом немного поговорили вполголоса, дабы не привлекать внимания начальства:

— Ну что, Саша? Завтра — в атаку?

— Смело мы в бой пойдем! — пропел я.

— Что?

— Это песня такая. Слышал когда-то, вот строчка и вспомнилась.

— Как ты думаешь, чем все обернется?

— Если все пойдет как задумано, то это будет перелом в войне. Этот театр для Германии хоть и второстепенный, но значимый. Поражение здесь приведет к поражению во Франции.

— Это в глобальном масштабе. А для нас?

— Для нас, Генрих, все окончится хорошо, если не будем пороть горячки.

— В каком смысле?

— В таком! Задачу надо выполнить хладнокровно, с минимальными потерями, и для этого приложить все наше умение и сообразительность.

— Ты, Саша, слишком рассудителен!

— А ты, Генрих, слишком романтичен!

— А вы, господа офицеры, будьте любезны к перископам! — вмешался в наш разговор штабс-капитан Ильин.

Казимирский прикурил очередную папиросу, поглядывая на нас с Литусом с молчаливой насмешкой. Видно было, что наш разговор его позабавил, но от комментариев он воздержался.

Вздохнув, я взобрался на порог и прильнул к окулярам… Сразу у наших окопов местность слегка понижалась, так что на выходе образовалось подобие «мертвого пространства», где огонь стрелкового оружия нам не опасен. Для наступающих это было как раз «живое» пространство — шагов пятьдесят шириной, — а дальше бугорок и чистое, изрытое воронками поле, по которому надо пройти еще две сотни шагов до передовой немецкой траншеи.

Я внимательно оглядывал вражеские позиции, пытаясь в уме увязать увиденное с информацией, нанесенной мною на карту.

Получилось не сразу.

Пришлось дважды сверяться с планшетом и усиленно вертеть верньеры настройки стереотрубы, прежде чем я обнаружил наконец ориентиры.

Почти незаметная верхушка бетонного дота. «Pillbox» — коробка для пилюль, как их называли англичане. Небольшой, примерно два на два метра, бетонный параллелепипед.

Ага! Судя по отметкам, их должно быть два.

А вот и второй.

Я вновь посмотрел на карту и наконец «прозрел» — все стало на свои места. Схема немецкой обороны накрепко отпечаталась у меня в мозгу.

Теперь не пропадем!

По возвращении в блиндаж мы узнали подробности предстоящей атаки. Артиллерийская подготовка начнется в четыре часа утра и будет продолжаться почти двенадцать часов, то есть до 16–00, когда наступит наш черед идти в атаку.

До этого в передовых окопах будут только секреты и пулеметные команды 6-го финляндского полка. Наш полк будет рассредоточен на запасных позициях до пятнадцати часов, чтобы не попасть под упреждающий огонь немецкой тяжелой артиллерии, который непременно будет. Как только противник поймет, что с нашей стороны это не обстрел, а артподготовка, он начнет бить по окопам и по местам вероятного сосредоточения резервов, чтобы расстроить атаку.

В ответ специально выделенная с нашей стороны артиллерия начнет контрбатарейную стрельбу, а в воздух будет поднят отряд бомбардировщиков «Александр Невский»[37]для подавления обнаруженных германских батарей.

Роты занимают исходное положение: 9-я в передовом окопе, наша — 10-я — во второй параллели, 11-я в третьей и 12-я в четвертой.

Как только 9-я рота выходит, 10-я ходами сообщения сразу же идет на ее место и, не задерживаясь, выходит за ней в поле, следом 11-я, за ней 12-я.

Таким образом, в указанную минуту, безо всяких дополнительных приказаний, весь боевой порядок начинает движение одновременно. Наступаем вслед за огневым валом.

Порядок выдвижения таков — в авангарде саперная команда, за ней 9-я рота повзводно.

Потом — наша 10-я рота двумя полуротами по флангам, а вместе с нами приданные четыре «максима» и две траншейные пушки Гочкиса. Следом — 11-я рота развернутой цепью, с нею — телефонисты и артиллерийские наблюдатели. Замыкает 12-я рота, тоже цепью. В арьергарде — минометная команда: два 4-дюймовых «стокса», санитары и подносчики боеприпасов.

— Вопросы? — Командир батальона, как всегда, предельно лаконичен. — Если вопросов нет — отправляйтесь в роты готовиться к завтрашнему дню. С Богом, господа!