Пройдя долиной смертной тени - Роберт Хайнлайн Страница 19

— Боже! Боже мой, что они с нами сделали! Джейк, ты знал?!

Сэлэмэн уже не мог сдержать слез:

—Да, Йоханн!.. Все время знал!.. Потому и не мог ее найти… потому что она была здесь! Здесь… и я… говорил с нею!.. — он зарыдал.

—Джейк, ну как ты мог! Как ты позволил им сделать такое! Юнис, Юнис, прости меня — я не знал!.. Я ничего не знал!

Рыдания наполнили палату.

—Доктор Гарсиа! — махнул рукой Хедрик.

—Уже.

—Доктор Розенталь, отведите Сэлэмэна. Сестра, помогите им! Он же упадет сейчас!

Вскоре стало тихо. Пациент спал. Доктор Гарсиа остался у кровати, Хедрик вышел.

Сэлэмэна он нашел лежащим на кушетке в соседней комнате. Доктор Розенталь сидел рядом. Хедрик вопросительно посмотрел на него, и тот сделал знак: «нормально».

Хедрик подсел к кушетке, взялся за запястье Сэлэмэна, сосчитал пульс.

—Как себя чувствуете?

—В порядке, — сказал Сэлэмэн. — Как… она?

—Спит. Вы ее любили?

—Оба. Доктор, она была ангелом.

—Плачьте. Не надо сдерживаться. Слезы омывают душу. Нам было бы легче жить, если бы мы могли плакать, как женщины. Правда, Розенталь?

—Да. Народы, которые позволяют мужчинам плакать, почти не нуждаются в людях моей специальности… Мистер Сэлэмэн, я оставляю вас в надежных руках. А мне пора за скальпами… Я вам больше не нужен, доктор?

—Приходите утром.

—До свидания, доктор Розенталь. Спасибо вам.

—Не за что, адвокат. И будьте начеку, а то этот ветеринар подсунет вам какой-нибудь порошок от блох…

Он вышел.

—Мистер Сэлэмэн, — сказал Хедрик, — в этом доме ужасно много кроватей. Может быть, вам стоит прилечь? А часов в десять я вам дам маленькую пилюльку, и вы проспите без сновидений до утра…

—Я в полном порядке.

—Вам виднее. Насильно я никого не лечу. Но я немного разбираюсь в людях… и за вас беспокоюсь больше, чем за моего пациента… Когда вы сказали «ангел», то имели в виду донора, а не мисс Смит?

—Да.

—Мне как-то не приходилось иметь дело с ангелами… врачи узнают людей не с лучшей стороны, знаете ли… но тело действительно достойно ангела. Надеюсь, оно поможет нашей пациентке оправиться от шока. Значит, если вы ложитесь…

—Нет. Я не могу спать здесь.

—Не настаиваю. Тогда я сейчас послушаю ваше сердце, измерю давление — и, если что-то не в порядке, вызову вашего врача.

—Он не ездит по домам.

—Тогда он не врач. Врач должен быть там, где он нужен, и точка. Не положено так говорить о коллегах, даже если они бездельники, думающие только о деньгах… так что не выдавайте меня, а то исключат из профсоюза. Раздевайтесь.

—Спасибо, доктор. И пилюлю давайте — приму ее перед сном. Я никогда не глотаю таблетки, но сегодня особый случай…

Через несколько минут Хедрик закончил работу.

—Одевайтесь… Мистер Сэлэмэн, я не так натаскан, как док Розенталь, — но я хороший слушатель. Вам надо выговориться. Самое страшное позади, Йоханн Смит знает, что он мисс Смит, к этому он отнесся достаточно спокойно… а вот то, что это тело принадлежало его секретарше, потрясло его по-настоящему. Но теперь кризис позади. Если что-то еще гнетет вас — попробуйте сказать. В медицине, как и в юриспруденции, есть понятие приватности…

—Я бы и хотел сказать… да вот не знаю что.

—Расскажите, как могло случиться, что такая замечательная девушка погибла. Я ведь ничего не знаю, даже имя сегодня услышал впервые.

—Да, секретность специально оговаривалась… Не знаю, зачем… не знаю. Что-то детское, романтическое: подарить свое тело боссу, да так, чтобы он не знал, от кого этот подарок… хотя бы поначалу. Нелепо — но очень в ее характере. И смотрите — она оказалась права. Старик Йоханн воспринял это очень тяжело.

—Значит, мы все делали правильно. Не потому, что пациента могла шокировать перемена пола, а из-за близких отношений между ним и донором.

—Не только пациента. Доктор, клянусь, не годись я ей в дедушки — в лепешку бы разбился, но женился бы на ней. И Йоханн — то же самое. Поэтому то, что произошло, ударило по нему гораздо сильнее, чем ударило бы просто сообщение о ее смерти.

—А что произошло? Дорожная авария?

—Нет. Ее убил грабитель. Наверное, психопат… теперь уже не узнать, потому что охранники пришибли его на месте. Они же и спасли ее… точнее, ее тело. Мгновенно доставили в больницу — думали, ей еще можно помочь…

—А как же охранники допустили, что какой-то подонок?..

—Девочка хотела сэкономить десять минут. Она была донором, у нее четвертая отрицательная группа…

—Вот оно что! А я никак не мог понять, почему лицо нашей мисс Смит мне так знакомо! Конечно же, я видел ее несколько раз в клинике. Красивая девушка, очень дружелюбная. Одетая в таком… м-м… экзотическом стиле.

—Эротическом, вы хотели сказать. Да, это была Юнис. Она знала, что красива, и не старалась скрыть это. И вела себя так же.

—Жаль, я не познакомился с нею.

—Жаль. Ваша жизнь стала бы богаче… Ее вызвали сдавать кровь, охранников отправили, чтобы встретили ее у двери и проводили до машины. Но она живет… жила… на девятнадцатом уровне, а автомобильный лифт не мог поднять броневик Йоханна. Не дожидаясь охраны, она решила спуститься на пассажирском лифте…

—Бедняжка. Не знала, что десять минут роли не играют — если мы знаем, что донор на пути к нам.

—Знала, не знала… она всегда старалась успеть. Всегда и во всем.

— Все равно жаль… Так сколько, вы сказали, вам лет?

— Я не говорил. Скоро будет семьдесят два.

— Выглядите моложе. Не столько лицо, впрочем, сколько тело.

— Да, лицо подкачало, я знаю.

— Я бы сказал, что оно своеобразное. А организм вполне пятидесятилетний.

— Я пользуюсь гормонами.

— Возможно, зря. Если хотите, можете ехать домой. Или оставайтесь здесь. Если останетесь, я проведу мониторинг вашего сердца. Чисто профессиональный интерес.

«Хочу убедиться, что ты не откинешь копыта, старина, — подумал Хедрик. — Бывает, что сердце не выдерживает куда меньших эмоциональных нагрузок».

— Вы правы, наверное, — сказал Сэлэмэн. — Я устал… Могу я лечь сейчас, а вы дадите мне две пилюли, чтобы я проспал часов двенадцать?

— Без проблем.

Джейк Сэлэмэн принял снотворное и вскоре уснул. Хедрик поужинал и предупредил ночную команду, что прибавился еще один пациент и что при малейшем отклонении показаний монитора пусть его, Хедрика, будят без всякой жалости. Потом он тоже лег и уснул; он никогда не испытывал потребности в тех лекарствах, которые прописывал другим.