Оставленные - Джерри Б. Дженкинс Страница 19

— Я нахожусь в аэропорту «О'Хара» и попытаюсь устроиться на ночлег где-нибудь в пригороде. Чтобы сэкономить время, вам будет удобнее забрать меня где-нибудь недалеко от Вокегана. Если у меня будет новый телефонный номер, я вам сразу же сообщу его. Пока же единственная возможность связаться — это оставить сообщение для меня по Нью-йоркскому телефону.

Бак по-прежнему не мог связаться с редакцией напрямую, но его домашний телефон работал. Он просмотрел новые сообщения. По большей части они были от коллег, искавших его и выражавших соболезнования по поводу утраты общих друзей. Затем было долгожданное письмо от Мардж Поттер, которой пришла гениальная мысль направить его по этому адресу. «Бак, если ты получишь это письмо, позвони своему отцу в Таксой. Он там с твоим братом. Мне трудно говорить тебе об этом, но они очень волнуются о жене Джеффа и детях. Возможно, у них будут какие-то новости, когда ты дозвонишься до них. Твой отец был очень рад, когда услышал, что с тобой все в порядке».

Кроме того, было еще одно сообщение — письмо от Дирка Бертона, ставшее поводом для его поездки. Его следовало перечитать еще раз, позднее. Пока же он отправил просьбу Мардж, если у нее будет время и свободная линия, сообщить Дирку, что Бак не сумел долететь до «Хитроу». Конечно, Дирку и так известно об этом, но он должен знать, что Бак не исчез и прибудет в Лондон, как только будет возможно.

Бак повесил трубку и набрал номер отца. Линия была занята, но отбой звучал не так, как если бы был обрыв линии или вышла из строя вся система. Это раздражало не так, как те причины, которые уже стали привычными. Тут он хотя бы знал, что можно будет дозвониться, только потребуется время. Если Джефф ничего не знает о своей жене Шарон и детях, он, должно быть, ушел в себя. У них были серьезные размолвки и они собирались разводиться, пока не появились дети. В последние годы брак наладился. Жена Джеффа проявила снисходительность и готовность к примирению. Сам Джефф признавал, что был удивлен, когда она приняла его обратно. «Может быть, я заслуживаю осуждения, но я умею быть благодарным», — сказал он однажды Баку. Их сын и дочь, оба похожие на Джеффа, были прелестны.

Бак набрал номер, который дала ему красивая стюардесса-блондинка, снова пожурив себя за то, что не сделал этого раньше. Телефон ответил не сразу.

— Хетти Дерхем, это Бак Уильямс.

— Кто?

— Камерон Уильямс, из «Глобал»…

— Ах, да. У вас какие-нибудь новости?

— Да, мэм, хорошие новости.

— Слава Богу, расскажите.

— Сотрудник редакции сообщила мне, что они связались с вашей матерью. У нее и у ваших сестер все в порядке.

— Спасибо вам, спасибо, огромное спасибо! Почему же они не позвонили мне? Возможно, они пытались. Мой телефон тут барахлил.

— В Калифорнии большие трудности. Обрывы линий и тому подобное, мэм. Может пройти много времени, прежде чем они смогут дозвониться до вас.

— Да, я слышала. Я вам так признательна. А как у вас? Вам удалось связаться с семьей?

— Мне сообщили, что с моим отцом и братом все в порядке. Но им ничего неизвестно относительно невестки и детей.

— А сколько лет детям?

— Точно не помню. Меньше десяти, но точно я не знаю.

— Ox! — голос Хетти прозвучал сдержанно, подавленно.

— В чем дело? — спросил Бак.

— Нет, ничего. Просто…

— Что?

— Не обращайте внимания.

— Скажите мне, мисс Дерхем.

— Помните, что я сказала вам в самолете? В новостях тоже говорят об этом. Исчезают все дети, даже не родившиеся.

— Да.

— Я не хотела сказать, что дети вашего брата…

— Я понимаю.

— Извините, что я заговорила об этом.

— Нет, все нормально. Это странно, не правда ли?

— Да. Я разговаривала по телефону с капитаном, он вел рейс, на котором вы летели. Он потерял жену и сына, а с дочерью все в порядке. Она тоже в Калифорнии.

— Сколько ей лет?

— Думаю, около двадцати. Она учится в Стенфорде.

— О-о!

— Мистер Уильямс, как вы себя называете?

— Бак. Это прозвище.

— Ладно, Бак. Я знаю, как лучше сказать о вашей племяннице и племяннике: будем надеяться, что они — исключение, что с ними все в порядке.

Она заплакала.

— Мисс Дерхем, не переживайте! Никто сейчас ничего не понимает.

— Зовите меня Хетти.

Это позабавило его при данных обстоятельствах. Она извинилась за свою неловкость — просто она не хотела быть слишком официальной. Если он — Бак, значит она — Хетти.

— Думаю, нам не стоит продолжать говорить об этом, — сказал он, — я только хотел сообщить вам новости. Я думал, что, может быть, вы уже знали.

— Нет-нет! Повторзю, я вам очень благодарна. Не позвоните ли вы мне еще как-нибудь в другой раз? Вы такой прекрасный человек, я очень ценю то, что вы сделали для меня. Хотелось бы услышать вас еще раз. Сейчас так страшно. Одиноко.

Он не стал спорить с этим. Удивительно, но ее просьба совсем не звучала как приглашение провести время вместе. Она казалась вполне искренней, и он был уверен, что такая она и есть. Приятная, испуганная, одинокая женщина, весь мир которой перевернулся, как и у него, и у всех других, кого он знал.

Когда Бак отошел от телефона, он заметил как из-за конторки ему машет молодая женщина.

— Послушайте, — шепотом сказала она ему, — мне не разрешили сделать объявление из-за опасения, что может начаться столпотворение, но нам стало известно, что «ливрейные компании» объединились и перенесли свой коммуникационный центр на среднюю полосу около перекрестка Маннгеймской дороги.

— Где это?

— Совсем рядом с аэропортом. Сейчас нет никакого движения ни к терминалу, ни от него. Полный затор. Но если вы дойдете пешком до перекрестка, вы наверняка найдете там ребят с портативными рациями, вызывающих и отправляющих лимузины.

— Представляю цены!

— Даже не представляете!

— Но представляю очередь!

— Как очередь на прокат автомобилей в Орландо, — сказала она.

Баку не приходилось стоять в этой очереди, но он мог ее представить. Именно так все и оказалось. Добравшись с группой людей до перекрестка Маннгеймской дороги, он нашел там диспетчеров в окружении большой толпы.

Периодически провозглашавшиеся сообщения привлекали всеобщее внимание.

— Мы полностью загружаем каждую машину. Сто баксов с человека в любой пригород. Только наличными. В Чикаго мы не ездим.

— Кредитные карточки не принимаете? — гаркнул кто-то.

— Повторчю, — повысил голос диспетчер, — только наличные. Если наличные или чековая книжка имеются у вас дома, можете попросить водителя поверить, что вы расплатитесь там.