Сумеречная зона - Александр Лидин Страница 19

Нет, все-таки неправ Дед, время тут конечно тоже роль играет, но дело вовсе не во времени… Тут не замедление времени, а что-то совсем другое. Я-то не ученый и то, как начинаю думать об этом, у меня волосы дыбом встают.

Только тогда мне раздумывать особо времени не было. Повалил я того парня на пол, потом потянул, и он так лихо, особо не за что не цепляясь по полу, скользнул прямо в наш туннель.

Очутившись в нашем коридоре, он сразу обмяк. Обычное тело на полу. Ну, я махнул деду, мол, помоги. Подхватили мы страдальца под руки, а он вроде живой, шевелиться, бормочет что-то.

— Ну, идем дальше? — это я Деду.

— Нет, с ним нам на поверхность рано вылезать. Давай на склад вернемся, отдохнем, да и этот в себя придет, — тут он кивнул на несчастного продавца. — Там вояки. Давай его назад на склад и без глупостей.

Я кивнул.

Прав был Дед, зря я все это затеял. Ну, придет сейчас в себя этот парень, и что с ним делать?

Подхватили мы его, оттащили назад, туда, где «обедали», уложили несчастного на один из столов. Я дал ему водки из нашего нового «улова» хлебнуть. Он-то сам вроде контуженбногог. В себя пришел, а что к чему пронять не может. Лежит постанывает головой крутит. Потом неожиданно приподнялся, хвать меня за грудки и к себе тянет. Губами шевелит, словно что-то хочет сказать, только не может. Ну, я ему еще водки вылил. Он и обмяк. Видать проняло. Только тут я хорошенько спасенного рассмотрел. Судя по чертам лица он был из этих, из зверьков мусульманских. Кожа темная, глаза чуть раскосые, губы широкие. На вид лет двадцать-пять тридцать, хотя кто их там разберет. И, правда, на черта я его вытащил? Тут что ли таких мало? Вон пол Москвовии заполонили, скоро и ее то ли Султанатом, то ли Ордой какой объявят. Хотя скорее Ордой, ведь их орда. Но это сейчас… А может в прошлом азеры были не такими. Ведь то, что у тебя дед с пальмы слез — или что у них там в султанатах растет — не мешает тебе быть приличным человеком. По крайней мере, так меня в детстве учили, хотя если честно, я за свою жизнь ни одного хорошего хачика не видел.

Я тогда снова к Деду поворотился:

— Ну, что, — говорю. — Давай сходим, посмотрим, что там наверху твориться.

— Не-а.

— То есть? — не понял я.

— То и есть, что не съесть, — фыркнул Дед. — Тут дорога в одну сторону. Если мы отсюда уйдем, то вот этот, — тут он в спасенного ткнул, — тут один останется.

— А мы, глянем и вернемся.

— Ты, Угрюмый, тупого не включай. Выход отсюда в конце того коридора и дверь там в одну сторону. Выйти можно, войти нельзя.

— То есть? — вновь повторил я.

— А то и есть! — взвился Дед. — Если мы отсюда через тот вход выйдем, то, чтобы войти вновь в дерьмо нырять придется. Хочешь?

Посмотрел я на Деда, репу почесал, вспомнил удивительный урок дайвинга. Нет, снова приступать к водным процедурам мне не хотелось. Да и военные могли в конце той лесенки какую-нибудь гадость сотворить, а то и вовсе тот туннель засыпать. Не, это не выход.

— Хорошо, — говорю, — дождемся пока этот гусь оклемается. Там и решим, куда податься.

И стали мы ждать.

Вот так сидел я на столе, водку потягивая, и ожидая, когда зверек проснется, и водку посасывал. Напротив меня Дед расположился, а чуть подальше, на полу, у самых полок — Питер. Только я за Дедом и мутантом не смотрел, и за спасенным не смотрел, я думал, потому как устал и под водку разные мысли в голову лезли, глупые и не очень.

В основном думал я о том, как жить дальше. Бывают такие периоды в жизни: бежишь, несешься куда-то сломя голову, а потом раз, остановился, и стоишь на месте, думаешь: как дальше жить? Вот и сейчас, что-то вроде того. И чем больше я думал, тем меньше мне нравилось то, что в голову мое лезло. А желание, если честно у меня было только одно, а точнее два: или на службу финикам податься, им вечно волонтеры нужны грязь разгребать. Сами-то они белоручки, они своих людей жалеют, не то что наши вояки. Или например сесть на лайнер… Нет в лучшем случае пробраться на какой-нибудь ржавый тихоход, прихватив с собой запасы еды и воды, и мотануть куда-нибудь на юга. Ну, там в Южную Америку или в Австралию. А что? Мастеровые люди с руками всюду нужны. Ну, не век же мне по руинам СПб ползать, с чудаками общаться. Или, пусть, к примеру, мне повезет, открою я очередную дверь, а там Эдем — рай по нашему. Говорят, существует он где-то, только вот не знал я ни одного, кто бы сам тот Эдем видел. Хотя с другой стороны, если выпадет тебе счастье Эдем увидеть, то разве попрешься ты назад по руинам шарить? А посему все кто видел Эдем, там и сгинули…

И попытался я себе тот Эдем представить. Только не вышло ничего, уснул я. Неудобно так уснул, сидя на столе, нос повесив. Что снилось мне, не знаю. Только проснулся от страшного вопля. Открыл глаза, хвать автомат, смотрю: мой «зверек» на четвереньки на столе встал, на Питера уставился и шипит, словно кобра.

А он — Питер-то — тоже встал в позу ошпаренного кота. Когтистые руки выставил, вот-вот метнется. Нет, определенно нужно было что-то делать, иначе каюк.

Единственное на чего у меня ума хватило, как это вскинуть руку к потолку и дать очередь из автомата. Нас тут же битым стеклом засыпало и в зале разом потемнело, словно кто свет притушил. Тут же все внимание на меня переключилось. Дед, ко мне бросился, в автомат мой вцепился и ну говорить про меня всякие разности, где самым мягким было «пидроклан тупорылый». Нет, в тот день я изрядно свой словарный запас пополнил. Но, разговор не об этом…

Деда я от себя отцепил. Дал ему в тыкву, чтобы под ногами не мешался, взмахом руки Питера отослал: мол, иди мальчик, погуляй, пока мы тут разберемся, а сам к «зверьку» подступил.

— И что же, — говорю, — ты, падла делаешь? Чего это ты на людей, — (хотя какой Питер человек, так одна видимость, гуманоид недоделанный), — кидаешься?

А он стоит, белый как снеговик, губы дрожат, глаза из орбит повылазили, на меня уставился, словно я — черт из табакерки.

— Что так и пялиться будем? — спрашиваю. — Или ты делом займешься… Скажешь, хотя бы как зовут тебя, да поблагодаришь, что мы тебя вытащили.

А он все равно ничего не говорит, только смотрит на меня как-то странно и что-то то ли бормочет, то ли лопочет. Только все это не речь, а нечленораздельный звуки, которые никак в слова не складываются.

— Ладно, — говорю и сую ему бутылку водки. Он пару раз глотнул, потом снова на меня уставился. — И как тебя, зовет, чудо морское?

Он губы облизал, словно с мыслями собираясь, и выдавил.

— Тимур.

— Хорошее начало, — подбодрил я, хотя акцент этого парня мне не понравился. И в самом деле, зверек.

— Где я?

— А ты не узнаешь?

— Похоже на наш склад.

— Точно…

Вот так слово за слово мы и разговорились. И выяснилось, что и в самом деле он Тимур и в СПб давно живет — лет пять, только не в нынешнем СПб, а в том старом Петербурге, каким его никто сейчас и не помнит. По его рассказу выходило так, словно он в свободное от работы в отделе время ходил по магазину, товар расставлял, и тут прямо перед ним, словно из пустоты детина появился. Здоровый такой бугай с оружием. Тимур решил было, что кто-то собрался магазин грабить к сигнализации рванул, да не добежал… Ну, а дальше все как в тумане. Какие-то люди — это я с Дедом. Голова кругом. Потом пустой склад и ужасное чудовище, то есть Питер. Тут Тимур в самую десятку попал. Если бы не Дед, я бы тоже вначале в Питера шмальнул, а потом стал разбираться кто он такой и насколько разумен.