Третья аксиома - Екатерина Кольцова Страница 19

Артем принял решение идти в свой лагерь. Там случайных людей нет. По крайней мере среди «стареньких», которых еще Монах набирал, все надежные. Есть кому довериться и с кем из Зоны выбираться. К тому же он близко – Петровский лагерь на метро «Динамо», в Петровском путевом дворце. Меньше трех километров до него по исхоженной дороге.

А пока, до утра, он и Тася устроились переждать в подъезде дома недалеко от храма. Дальше ночью идти побоялись. Нашли скрытое от глаз, чистое местечко в консьержной. Без аномалий и с диванчиком. Артем дежурил, Тасе полагалось спать. Только сон к ней не шел. Они поменялись, но и Артем не смог заснуть.

– Как ты? – тихо спросил он Тасю. Она уже перестала всхлипывать, значит, смирилась с потерей ангела.

– Нормально, – шепотом ответила она. – Прости, вела себя как дура. Только без Адама ничего у нас не выйдет.

– Почему сразу «без Адама». Биту сказала, он в ловушке. Видала, как Старик к ней подход нашел? Завтра освободит его. А ты сразу о плохом думаешь.

– Ты оптимист. Не понимаешь, что ли? Старик переметнулся. У него теперь своя игра. То он хотел схрон украсть, а нас пристрелить, а теперь еще лучше – у него три абсолютно аморальных убийцы. Будет королем Зоны. Не стоит надеяться на его помощь.

Артем покачал головой.

– Не суди по словам, – сказал он. – Суди по поступкам. Что сделал Старик? Нас с тобой спас от неминуемой смерти. Видела, что детишки сотворили с теми сталкерами на улице? И у нас шансов не было, ты прекрасно знаешь. А он собой пожертвовал ради наших жизней.

– Он прям герой, – язвительно прошептала Тася. – А что собирался нас убить – это не считается?

– Собирался, не собирался, – пробормотал Артем. – Знаешь, каждому человеку в голову приходят разные мысли. Хорошие и плохие. Может, ему деньги зачем-то позарез нужны, вот он и продумывал все варианты. Но делать так не стал бы.

– Раз думал, значит, сделал бы, – не согласилась Тася.

– Ты не права. Человека определяют не его мысли, а его выбор. Вот я, например, много раз думал о том, чтобы тебя поцеловать. Но ни разу не сделал.

Артем смущенно замолчал, Тася усмехнулась.

– Почему? – спросила она.

– Потому что не было на это твоего одобрения, – просто ответил Артем.

Тася положила голову ему на плечо. Ее волосы, раньше забранные в хвост, растрепались и щекотали шею. Они так приятно пахли сладкими ягодами, что Артем не удержался и глубоко вдохнул их запах.

– Ты хороший, – шутливо, но без сарказма сказала она. – Если бы не Адам, я бы в тебя влюбилась.

– Может, когда-нибудь так и будет, – тихо проговорил Артем. – Адам останется с Ириной, а мы с тобой уедем далеко-далеко, где ты перестанешь ощущать его присутствие. И тогда…

Тася вздохнула. Артем понял, что сморозил чушь. Она мечтает совсем о другом. Хочет быть с Адамом, а он, дурак, лезет со своими глупыми фантазиями.

– Как думаешь, что это за дети? – перевела разговор Тася.

– Они из Дома. Имеют необычные способности. Скорее всего – сбежавшие результаты каких-то жутких экспериментов.

– Над детьми?

– Угу. Для тех людей в Доме нет ничего святого.

– Кошмар, – прошептала Тася. – Судя по всему, их совсем не допускали к людям. Держали, наверное, как зверье. Ты видел их возможности? Представь, как их должны были охранять?

– Надо за них помолиться, – сказал Артем.

Тася удивленно взглянула на него.

– Помолись лучше за Адама. Чтобы он выжил и сбежал от этих милых детишек и их нового папаши.

* * *

Когда дети проснулись, у Старика уже был готов завтрак. В трапезной он нашел столы со скамьями и посуду, вытер их, как смог, и поделил на три части оставшийся паек – банку овсянки с тушенкой. Биту попробовала сама и разрешила есть остальным. Малыши расправились со своими порциями в мгновение ока, без помощи столовых приборов. А когда доели, вылизали тарелки языками, как собаки. Бедняжек никто не научил простым человеческим вещам – как есть, как мыться, как себя вести.

Тем временем дети остались голодны. Биту деловито полезла в угол, под грязный ворох тряпок, на котором они спали, покопалась там и вытащила три небольших блестящих артефакта, похожих на омытые морем кусочки стекла или на прозрачные цветные сосательные конфетки. Она выложила их на стол, и дети большинством голосов выбрали розовый экземпляр. Старик молча сидел рядом, наблюдая.

Девочка поставила руки ладошками друг к другу, как будто держала мяч, и светящийся золотой шар, в точности такой, как вчера, только поменьше, появился из ниоткуда. Она бросила его на розовый артефакт. Послышалось слабое потрескивание, шар исчез, а вместо артефакта на столе оказалась отрезанная, нет, оторванная голова смердуна. Так же деловито, как девочка, Сиэйт превратил свою ладошку в острое лезвие и уверенным движением вскрыл череп. Биту разломила его на манер арбуза, и дети набросились на мягкий, сочный и, судя по всему, очень питательный мозг мутанта. Ели, разумеется, руками – так нажористей. Когда блюдо было ополовинено, Сиэйт спохватился. Он зачерпнул пригоршню мякоти, плюхнул в свою тарелку и подвинул Старику. Тот молча помотал головой. Сиэйт задумался и сунул в тарелку ложку. По его мнению, отсутствие оной было единственным, что мешало человеку насладиться завтраком.

– Спасибо, мой хороший. Я уже поел, – поблагодарил Старик, который с начала трапезы боролся с тошнотой. На свое счастье, он не врал. Действительно, перекусил, пока раскладывал паек по тарелкам. – Кушай сам. У нас сегодня много дел, силы пригодятся.