Город убийц - Наталья Точильникова Страница 19

— Сколько здесь человек?

— Около двухсот.

— Значит, мои мертвецы займут пол-острова.

— Скромничаете, Анри. Две трети.

Я вздохнул.

— Анри, с этим ничего не поделаешь. И ваша смерть ничего не исправит. Вариант «пойду повешусь» — это тоже не вариант. Единственное, что вы действительно можете сделать — это расплатиться по гражданским искам. Неадекватная замена, но хоть что-то. И это сделать надо.

— Не могу, — сказал я. — У меня исков на миллиард гео.

— Можете. Анри, у меня три группы реабилитантов, и вы уже заплатили больше всех вместе взятых.

— За меня Хазаровский платил.

— Это неважно. Неважно, добьетесь вы прощения какой-то части долга, кто-то возьмется за вас платить, например, из благодарности, или вы расплатитесь сами. Любой вариант приемлем, если он законен.

— Хазаровский заплатил десять миллионов. В процентном отношении это пшик. Один процент! На большее его не хватило. Ну, что ж, значит, именно во столько он и оценивает свою жизнь.

— Анри, это дурно смотрится, — заметил Ройтман. — Он вообще не обязан.

— Ну, конечно! Мог вообще не общаться и не разговаривать. А он, рискуя своей репутацией, позволил мне быть рядом и великодушно дал себя спасти. Спасибо!

— Анри! Ну, что по кругу? Начнем все сначала? — спросил Евгений Львович. — Ты, прежде всего себя спасал. А уж его — так получилось.

— По-моему, Хазаровский безупречен, — сказал Дмитрий. — Я его слушаю, смотрю его интервью, его выступления и наслаждаюсь. Правильный язык, образование, ум, стиль, сдержанность, искренность, интеллигентность. Говорит, взвешивая каждое слово, и при этом не льстит ни себе, ни собеседнику. Анри! Ну, заслушаешься. Оторваться невозможно.

— Он безупречен только на публику, — сказал я. — При личном общении всплывают несколько иные черты. Может быть, я не столь компетентен в этом предмете, но вот рядом Артур сидит, который общался с ним гораздо больше.

— Подписываюсь под каждым словом, — сказал Артур. — Еще как всплывают. Факт.

— И какие? — спросил Дмитрий.

— Леонид Аркадьевич холоден, расчетлив, эгоистичен и всегда блюдет только свои интересы, — сказал я. — Даже если тот, с кем его интересы пересеклись, не враг ему, а напротив поддерживал его, не прося никакой благодарности, даже если он за него боролся — Хазаровский плюнет и переступит. Я спас ему жизнь, а он отправил меня в ссылку, чтобы не ссориться с Народным Собранием, а потом сюда, к восторгу Евгения Львовича. Мы были с ним в одной лодке, точнее в одном гравиплане, я спас и его, и себя. И он вернулся на свой Олимп, а я в свой Аид.

— Анри, еще немного и тебя отправят в коррекционный корпус сразу, после этого обеда, и тогда позор на мою седую голову, — вздохнул Ройтман.

— Не вижу оснований, — сказал Дмитрий. — Нам сейчас нужно обсуждать не мнение господина Вальдо об императоре, а как господину Вальдо расплатиться по гражданским искам. А Леониду Аркадьевичу надо сказать «спасибо». В любом случае!

— Спасибо! Я уже сказал. Я действительно благодарен. Без него бы и этого не было.

С обедом было покончено, солнце за окном клонилось к вершинам сосен, и мы встали из-за стола.

— Анри, сегодня к семи приходите в мою аудиторию в учебном центре. Нам надо обсудить наши планы. Будет хорошо, если вы заранее их обдумаете.

И он протянул мне руку для рукопожатия.

— До вечера.

— Господин Кастальский, а вас не передергивает каждый раз? — спросил я. — Вы всем убийцам пожимаете руки?

— Только тем, с кем лично знаком, — сказал он. — Нет, не передергивает.

И рукопожатие состоялось.

— Привыкли, господин Кастальский? — поинтересовался я.

— Анри, во-первых, давайте не так официально. В ответ на «господина Кастальского» я буду вынужден называть вас «господин Вальдо», а это, поверьте мне, повредит делу. А, во-вторых, мне очевидно предстоит интересная работа. Вы представляете собой замечательный материал для психолога. Как вам удается так виртуозно сочетать обиду на императора с благодарностью и восхищением им, а презрение к себе с непомерной гордыней?

Ройтман хмыкнул и заулыбался.

— Нарциссизм недолечили, Евгений Львович? — спросил я.

— Не ставили целью долечить, — заметил он. — Так гораздо интереснее.

— Не хотите прочитать господину Кастальскому лекцию по вальдологии? А то он, по-моему, растерялся.

— Ты меня недооцениваешь, Анри, — сказал Ройтман. — Я ему скинул полный учебный курс вместе с твоим делом. Дима его, кажется, еще не изучил досконально, но, видимо, просмотрел. Судя по тому, что не делает явных ляпов.

— Ну, тогда мне остается только смириться и покориться судьбе, — хмыкнул я.