Нью-Йорк 2140  - Ким Стэнли Робинсон Страница 18

Так что им повезло, что я на них чуть не налетел, пусть это и было опасно; когда я лечу, у меня прямо впереди есть узкая слепая зона, но она тянется всего метров на пятьдесят, поэтому даже не знаю, как я их не заметил. Отвлекся, наверное, как это часто у меня бывает. В итоге ничего страшного не произошло или почти не произошло, только я отбуксировал их обратно в город, потому что они знали, где я живу. Они сами жили по соседству, к сожалению, но точный свой адрес скрывали, хотя и знали вроде бы управляющего моего здания. В общем, я их отбуксировал и отбился от критики более мелкого и смуглого из них, сказав, что я спас их от смерти, а если они не заткнутся, я доложу об их путешествии их опекунам. Это утихомирило ребят, и мы вернулись в Мэдисон-сквер с неким пактом, который предусматривал, что ни одна из сторон не станет жаловаться на другую.

Но именно в ту пятницу мне нужно было прибыть на Причал 57 к Джоджо Берналь, поэтому я должен был подняться к себе и быстро принять душ, побриться, переодеться. Так что я привязал зуммер к пристани у Северного здания Мета и заплатил малолеткам, чтобы присмотрели за ним. Затем поспешил к лифту, добрался до квартиры, переоделся, постаравшись принять вид повседневный, но броский, после чего спустился вниз и выдвинулся на запад, обменявшись с мелким сопляком ритуальными проклятиями на прощание.

Джоджо стояла на краю и смотрела на Гудзон, вокруг толпились люди, которые пялились в свои браслеты. Ее волосы снова блестели в свете заката, а сама она – с царственной осанкой, расслаблена, стройна. У меня екнуло сердце, и я попытался подплыть к причалу как можно грациознее, но должен признаться, вода – слишком снисходительная среда, поэтому, если хочешь показать хоть какой-нибудь стиль в управлении, требуется что-то более сложное, чем подход к причалу. Тем не менее я подплываю красиво, она мягко, насколько это возможно, ступает на борт, из-под короткой юбки показываются бедра, и я вижу ее квадрицепсы, похожие на обточенные речной водой камни, а еще впадинку между квадрицепсом и другими мышцами бедра, свидетельствующую о хорошей прокачанности ног.

– Привет, – поздоровалась она.

– Привет, – выдавил я. И добавил: – Добро пожаловать на зуммер.

Она рассмеялась.

– Это он так называется?

– Нет. Когда я его купил, он назывался «водяным клопом». А я называю зуммером. И много чем еще.

Я вывел нас на реку и направился к югу. Позднее солнце освещало ее лицо, и я увидел, что цвет ее глаз на самом деле состоял из смешения оттенков карего, цвета красного дерева, тика и темно-коричневого, почти черного; все они пестрели крапинками, расходились лучами и сходились вокруг зрачков.

– В детстве у нас дома жила кошка, которую мы так и называли кошкой, и это, кажется, вошло в привычку. Мне нравятся прозвища или типа того.

– Вот уж точно типа того. Так ты называешь его зуммером, а еще как?

– М-м, ну, гидролетом, водомеркой, клопом, жучком. В таком роде.

– Всякими уменьшительными.

– Да, так мне тоже нравится. Еще зуммер можно называть Зуминским. А Джоанну – Джоджо.

Она сморщила носик.

– Это моя сестра придумала. Она на тебя похожа, ей тоже такое нравится.

– А тебе самой больше Джоанна?

– Нет, я не парюсь. Друзья зовут меня Джоджо, но на работе называют Джоанна, это нормально. Это типа как признание профессионализма или вроде того.

– Понимаю.

– А ты как? Кто-нибудь сокращает Франклина до Фрэнка? Как по мне, было бы естественно.

– Нет.

– Нет? Почему?

– Думаю, потому что Фрэнков и так достаточно. И потому что моя мама была очень настойчива. Это на меня повлияло. И мне нравился Бен Франклин.

– Не потратил пенни – значит, заработал.

Я усмехнулся:

– Не самое цитируемое мной выражение Франклина. Да и не мой принцип работы.

– Нет? Рассчитываешь на плечи ^[27], их много, да?

– Да не больше, чем у других. Вообще, мне даже надо бы подыскать новые инвестиции, а то я немного застоялся, что ли. – Это прозвучало так, будто похвастался, и я добавил: – Хотя это, конечно, за минуту не решается.

– Значит, плечи есть.

– Они у всех есть, разве не так? Кредитов больше, чем активов?

– Если ты правильно все делаешь, – ответила она задумчиво.

– Значит, ты тоже приняла бы на себя риски? – предположил я, пытаясь понять, о чем она задумалась.

– Смотря на каких условиях, – ответила она и покачала головой, будто желая сменить тему.

– Полетаем немного? – спросил я. – Когда выйдем из трафика?

– Да, я хочу. Когда смотришь, как такие катера поднимаются, кажется, это волшебство. А как оно работает?

Я объяснил, каким образом крылья поднимали Зуминского в воздух, если набрать определенную скорость. Это всегда было легко объяснить любому, кто когда-либо высовывал руку из движущегося транспорта, наклонял ее на ветру и ощущал, как тот овевает ее со всех сторон. Она кивнула, и я увидел, как закатные лучи освещают ее лицо. Я почувствовал себя счастливым – потому что она тоже выглядела счастливой. Мы плыли по реке, и она просто наслаждалась. Ей нравилось ощущать ветер на своем лице. Моя грудь наполнилась какой-то тревожной радостью, и я подумал про себя: мне нравится эта женщина. И еще она немного меня пугала.

– Что хочешь на ужин? – спросил я. – Можем заскочить в Дамбо ^[28], я знаю там местечко, где есть патио на крыше с видом на город, или могу пристать к буйку у острова Говернорс и пожарить стейки, все необходимое у меня с собой.

– Давай так и сделаем, – сказала она. – Ты же не против побыть кухаркой?

– Я с удовольствием, – ответил я.

– Так что, полетим туда?

– О да.

* * *

И мы полетели. Одним глазом я смотрел вперед, чтобы убедиться, что ничто не проберется в слепую зону. Другим смотрел на нее, на то, как она наслаждается пейзажами и ощущением ветра на своем лице.

– А тебе нравится летать, – сказал я.

– А как это может не нравиться? Это же что-то сюрреалистичное, ведь обычно на воде я или хожу под парусом, или просто сижу на вапо, и это ничуть не похоже на то, что сейчас.

– Ты ходишь под парусом?

– Да, у нас есть группа, мы владеем поочередно небольшим катамараном на пристани «Скайлайн».

– Катамараны – это зуммеры с парусами. У некоторых есть крылья.

– Знаю. У нашего, правда, нет, но он классный. Мне очень нравится. Надо нам как-нибудь покататься.