Операция 2 "Рокировка" - Олег Говда Страница 18

Бася, которой не завязали глаза, и она все могла видеть, если и обрадовалась гибели подхорунжего Мельника и его отряда, то не слишком. Ночь и люди в немецкой форме, спокойно вытирающие ножи от крови убитых «аковцев» об их же одежду, вызывали у девушки не лучшие мысли. И когда один из них потянулся к Басе, она в ужасе замычала и попыталась отодвинуться.

— Nie bój się, mała. Wszystko dobrze*. (* пол., - Не бойся, малая. Все хорошо) — Кузьмич первым делом вытащил кляп изо рта девушки.

— Kim jesteście?* (* Кто вы такие?)

— Żołnierze rosyjscy… Zwiadowcy* (* Русские солдаты… Разведчики)

— Łżesz!* (* Врешь!)

— Развяжи девушку, старшина.

— Легко… — Телегин чиркнул лезвием по веревках, стягивающих запястья. — Только ты поосторожнее с ней, командир. Как бы пигалица и тебя, сгоряча, кнутом не обожгла.

— С чего бы это?

— Не верит, что мы русские.

— Ну, понятное дело. Я же говорил, что люди сначала на форму смотрят…

— Таварисчи!.. — девушка попыталась соскочить с телеги, от радости позабыв, что ноги у нее по-прежнему связанные. В результате потеряла равновесие и, взмахнув руками, упала в объятия Малышева.

— Ты чего, убиться решила? — пробормотал тот, непроизвольно прижимая девушку к груди.

— Русский? — Баська даже не обратила внимание на то, где оказалась.

— Да.

— Коммуниста?

— Да.

— Pozwól, jа cię pocałuję…

Как и прежние вопросы девушки, последний тоже не нуждался в переводе. Поскольку Баська осуществила свое пожелание не дожидаясь ответа.

— Глядите, хлопцы, а командир наш не теряется… — хохотнул Пивоваренко.

Услышав, что телега остановилась, остальные разведчики подтянулись ближе. А тут и луна окончательно выбралась из-за туч. Так что картина радостной встречи местным населением воинов освободителей стала видна всем в мельчайших подробностях.

— Тихо ты, пустобрех!… - шикнул на капитана Степаныч.

— А что такого? — искренне удивился десантник. — Дело молодое…

— Ты хоть знаешь из-за чего Андрей в штрафбате оказался?

— Откуда… — пожал плечами капитан. — Там лишние вопросы задавать не принято, особисты и так человеку всю душу вымотали. А позже, не до разговоров было. Расскажешь?

— Расскажу. Немецкий снайпер выстрелил в живот его беременной жене… Андрей еще в себя не пришел, на руках ее тело держал, а тут, как раз, наши из поиска вернулись. Фрица какого-то очень важного притащили… Не вовремя… Если бы парой минут раньше или позже… В общем, пристрелил его Малышев. Не успели удержать…

— Охренеть. И за это в штрафбат? У особистов совсем сердца нет, что ли?

— Не так все просто, Олег. Правда, это уже не точные сведения, но штабные говорили, что сперва наш генерал дело хотел замять, а потом решил: пусть повоюет капитан… Он же мести и смерти искать будет. Значит, в разведке с него толку мало. Если сам погибнет — полбеды, а если сгоряча группу положит? И в тылу держать нельзя — застрелится или сопьется. Вот Андрея и определили туда, где погорячее… Для одних штрафбат — наказание, а ему — лечение. И, как видишь, помогло. Ожил человек… И умом не тронулся… Теперь, похоже, и сердцем оттаивать начал. Ну и правильно. Звездочек у нашего командира на погонах много, а годочков-то. В мою юность, отец сына в таком возрасте и на гулянку бы не отпустил.

Ефрейтор Семеняк посмотрел на остальных и вздохнул. Мол, и кому я это говорю. Как будто остальные взрослее. Парням хоть за двадцать, а радистки — только-только после школы…

— Да, война… Столько всего вокруг… Кажется, ничему удивляться не будешь, а оно еще каким-то неожиданным боком поворачивается… Одного сразу наповал, а другому, как кошке, все девять шкур снимет, а жить оставит. И поди, пойми, кому повезло больше?

— Это ты верно сказал, Олег… — Иван Гусев покосился на притихших и прислушивающихся к разговору радисток. — Нет уж, чем такие страсти, лучше поступить так, как наш командир.

— Который? — уточнила Гордеева.

— Корнеев.

— И что же он сделал?

— Салаги. Об этом же весь фронт знает. Командир зарок дал. До победы никаких сигарет и женщин.

— Ну, не офицеры, а бабки базарные… — проворчал Семеняк. — Лишь бы языком молоть.

— Степаныч, расскажи, — попросили хором девчонки. — Ты же с Корнеевым давно вместе. А мы, слышали об этом, конечно, но ведь в пересудах и сплетнях правды с гулькин нос.

— От начала войны… — кивнул тот. — Ладно, скажу, как знаю. Все равно ведь не отстанете. Курить Николай не совсем бросил, а только когда не на задании. За линией фронта позволяет себе. Да вы и сами видели… А девушка у него есть. Даша Синичкина. И любовь промеж них большая. Факт. А все прочее — не моего и не вашего ума дело. Говорят, что у них ни-ни, до конца войны, но я свечку не держал и на этом точка. Желаете знать больше, спросите у него сами.