Тень Великана. Бегство теней (сборник) - Орсон Скотт Кард Страница 18

Том.

Естественно, это оказалась крепость Руанда. Иногда ее называли Африканской Швейцарией, но свою независимость и нейтралитет она сохраняла лишь потому, что была, вероятно, самым укрепленным государством на Земле.

Им никогда не удалось бы пробиться в воздушное пространство Руанды. Но телефонная беседа Питера с премьер-министром Феликсом Старменом помогла получить разрешение на пролет двух реактивных вертолетов Гегемонии и двадцати солдат, а также подробные карты медицинского центра, где работал Волеску – само собой, под другим именем, ибо Руанда являлась одним из тех мест, где Ахилл держал свои конспиративные квартиры и шпионские ячейки. Волеску не мог знать об одном: что компьютерные специалисты Питера сумели войти в тайную сеть Ахилла через компьютер Сурьявонга, после чего всю организацию, ячейку за ячейкой, поглотили, разрушили или уничтожили.

Волеску полагался на руандийскую ячейку, о которой было известно властям. Феликс Стармен решил продолжить работу через посредников, так что члены ее не догадывались, что на самом деле работают на правительство Руанды.

Стармен настаивал, чтобы выбранная им самим фамилия, Человек со Звезд, переводилась и каждый мог представить довольно странный образ, который ему хотелось создать, поэтому ему не так-то просто было отказаться от столь ценного приобретения. Пока Боб и Петра брали в плен Волеску, полиция Руанды должна была арестовать остальных членов организации Ахилла. Они даже пообещали, что специалисты Гегемонии смогут наблюдать за исследованием Ахилловых компьютеров.

Шум лопастей вертолета возвещал об их прибытии не хуже полицейской сирены, и они сели в километре от медицинского центра. У четверых солдат в каждом вертолете имелись легкие мотоциклы, на которых они тут же умчались охранять все выезды. Остальные двинулись через дворы и парковки домов, многоквартирных зданий и контор.

Поскольку все население Руанды проходило военную подготовку, они предпочли остаться за закрытыми дверями, наблюдая, как одетые в темно-зеленую форму солдаты Гегемонии бегут от укрытия к укрытию. Можно было попытаться связаться с правительством, чтобы узнать, что происходит, но мобильные телефоны выдавали сообщение: «Мы улучшаем качество наших услуг, просим проявить терпение», а в трубках стационарных телефонов слышалось: «Все линии заняты».

Петра по причине беременности уже не могла бежать вместе с солдатами, а Бобу пришлось остаться в вертолете вместе с пилотами из-за его чрезмерных габаритов, однако он сам обучал этих солдат и не сомневался в их подготовке. К тому же Сурьявонг, все еще пытавшийся реабилитироваться в глазах Боба – хотя тот убеждал его, что полностью ему доверяет, – рад был показать, что может прекрасно выполнить свою миссию без непосредственного руководства Боба.

Всего через пятнадцать минут Сурьявонг прислал сообщение: «ФА», что могло означать «fait accompli» ^[5] или четвертую ноту музыкальной гаммы – в зависимости от настроения Боба. На этот раз, увидев сообщение, он пропел его вслух, и вертолеты поднялись в воздух.

Они опустились на парковку медицинского комплекса. Как и подобало в богатой стране вроде Руанды, тот был ультрасовременным, но, благодаря особенностям архитектуры, создавал чувство домашней обстановки для пациентов. Комплекс напоминал поселок, а помещения, которым не требовалась контролируемая среда, стояли открытыми всем ветрам.

Волеску сидел в лаборатории с кондиционером, где его и арестовали. Увидев входящих Боба и Петру, он с серьезным видом кивнул:

– Рад видеть вас снова.

– Хоть что-то из того, что вы нам говорили, было правдой? – в лоб спросила Петра; голос ее был спокоен, но изображать любезность она не собиралась.

Волеску слегка улыбнулся и пожал плечами:

– Идея того парня тогда мне показалась неплохой. Он пообещал мне… все это.

– Место для незаконных исследований? – уточнил Боб.

– Как ни странно, – возразил Волеску, – в дни новой свободы, когда Гегемония бессильна, мои здешние исследования вовсе не незаконны. Так что мне незачем быть готовым избавиться от моих подопытных в любой момент.

Боб взглянул на Петру:

– Он до сих пор говорит «избавиться» вместо «убить».

Улыбка Волеску погрустнела.

– Как бы мне хотелось заполучить всех твоих братьев, – проговорил он. – Но ты здесь не из-за этого. Я уже свое отбыл и законно выпущен на свободу.

– Мы хотим вернуть наших детей, – сказала Петра. – Всех восьмерых. Если только нет еще и других.

– Их никогда не было больше восьми, – ответил Волеску. – Постоянно находясь под наблюдением, я никак не мог подделать их число. Не мог я подделать и уничтожение трех эмбрионов, которые пришлось забраковать.

– Я уже думал о нескольких вариантах, – заметил Боб. – Самое очевидное – тех троих, у кого вы якобы нашли действующий ключ Антона, уже забрали раньше. А уничтожили чьи-то чужие эмбрионы. Или вообще никаких.

– Если ты столько знаешь, зачем я тебе нужен? – спросил Волеску.

– Мне нужны восемь имен и адресов. Женщин, которые вынашивают наших детей.

– Даже если бы я знал, – ответил Волеску, – какой смысл их сообщать? Ни у кого из эмбрионов нет ключа Антона. Они не стоят того, чтобы их исследовать.

– Теста, который не уничтожил бы эмбрионы, не существует, – вмешалась Петра. – Так что вам неизвестно, у кого из них активен ключ Антона. Вам пришлось сохранить их все. И подсадить суррогатным матерям.

– Опять-таки, раз уж тебе известно больше, чем мне, обязательно расскажи мне, когда их найдешь. Очень бы хотелось знать, что сделал Ахилл с пятью выжившими.

Боб подошел к своему биологическому дяде и склонился над ним.

– Ого, – сказал Волеску. – Какие у тебя большие зубы!

Боб взял его за плечи, и под его пальцами руки Волеску вдруг показались маленькими и хрупкими. Боб надавил посильнее, и Волеску болезненно поморщился. Не спеша проведя ладонями по плечам Волеску, Боб обхватил правой рукой его затылок, играя большим пальцем возле кадыка.

– Попробуй только еще раз мне солгать, – прошептал он.

– А я-то думал, – сказал Волеску, – что у того, кто когда-то сам был малышом, хватит ума не мучить других.

– Все мы когда-то были малышами, – заметила Петра. – Отпусти его шею, Боб.

– Дай хоть немножко сдавлю ему глотку.

– Он слишком уверен в себе. И нисколько не сомневается, что детей нам никогда не найти.

– Детей так много, – добродушно проговорил Волеску, – а времени так мало.

– Он рассчитывает, что мы не станем его пытать, – сказал Боб.

– Или, может, сам этого хочет, – возразила Петра. – Кто знает, что у него на уме. Единственная разница между Волеску и Ахиллом – размер их амбиций. Мечты Волеску очень уж мелки.