Личный номер 777 - Игорь Поль Страница 18

— Почему ужас?

— Потому, что я должен проверить, насколько хорошо усвоены полученные знания. Потому что от качества усвоения материала будет зависеть жизнь солдата. Я — вооруженное компьютером пугало. Моделирую ситуации, при которых солдату приходится тяжко. Пугаю мальчишек до полусмерти. Заставляю потеть от ужаса. Делаю все, чтобы из глубин подсознания выползли их навыки. Иногда после моей проверки они делают в штаны. Иногда падают в обморок. Пускай. Лишь бы перед этим они поступили так, как их учили. Грамотно выбрали укрытие. Успели нажать на кнопку пуска. Вызвать поддержку. Внятно передать свои координаты. Не утопили свой джип или артиллерийский тягач. Правильно наложили повязку раненому. — Он невесело усмехнулся. — Большинство из них уже к концу этой недели возненавидят меня лютой ненавистью. Сильнее, чем своих сержантов.

— Простите, если мои вопросы кажутся вам странными, — сказала она. — До сих пор я не имела дела с гипнокодированием. Во всяком случае, не в таких объемах и не с такими методиками. Однако я обязана убедиться в гуманности обращения с новобранцами, а ваша часть находится в моей зоне ответственности, и мне приходится…

— Нет-нет, все в порядке, Дайна! — поспешил заверить Твид.

— Вы хорошо знаете свое дело?

— Во всяком случае — я с ним хорошо справляюсь.

Это было правдой. Два года назад он пришел сюда всего лишь вторым лейтенантом, а три месяца назад получил капитанские петлицы. Подполковник Беринг, по прозвищу Старый Мерин, сказал, что очень доволен им, назвал самым исполнительным офицером лагеря и фактически обещал сделать его своим заместителем, как только наступит срок плановой ротации.

— Вас послушать, все это выглядит не слишком привлекательно, — заметила Дайна.

— От службы и не требуется, чтобы она была привлекательной. Она должна быть эффективной. Нам за это платят. А наши добрые улыбки мы оставляем для девушек на танцах.

— Пожалуй, в сегодняшнем мире без вас не обойтись, — задумчиво сказала она, — но каково сознавать, что по вашей вине люди становятся жестокими…

Он пожал плечами:

— Так устроена жизнь. Я лишь выполняю свои обязанности. Родители доверяют нам своих детей и ждут, что армия вернет их в целости и сохранности. А армия ждет от них исполнения своего долга. Мы же пытаемся сделать так, чтобы все остались довольны. Согласен, иногда наши методы кажутся жестокими. Но мы — Объединенные силы, а не Армия спасения. Идя в Космическую пехоту, приходится оставлять чувства дома.

Она пытливо на него посмотрела.

— А вы не рисуетесь? По вашему виду не скажешь, что вы такой бесчувственный. Признайтесь — вы ведь не любите свою работу?

— Люблю, не люблю — какое это имеет значение? — тихо произнес он. И добавил более оживленно: — Знаете, иногда я позволяю себе не мучить парней. В особенности после первого сеанса кодирования — он самый болезненный. Я придумал несколько простых штучек, которые позволяют провести первичную проверку без симулятора. Хотите, покажу?

— Если только обойдется без крови, — улыбнулась она.

— Не волнуйтесь, — успокоил Твид. — Самое страшное, что может с ними случиться, — пара шишек.

Тонкие стены сотрясались от топота солдатских ног.

— Левой! Левой! — надрывался старший сержант. — Правый фланг, подтянись! Раз, раз, раз, два, три! А ну-ка, хором!

— Раз, два, три, — вразнобой отозвался взвод.

— Слабаки! Ни хрена не слышу!

— Раз, два, три! — взревели шестьдесят глоток.

— Куда ни шло! Эй там, третья шеренга! Да, ты. Шевели ногами, сперматозоид мороженый! Хватит мечтать о подружке — ты еще улететь не успел, а ее уже завалил какой-нибудь прыщавый цивик…

Твид покраснел.

— А вы, капитан? — спросила Дайна как ни в чем ни бывало. — Вы тоже проходили такое обучение?

— Конечно, нет! Офицеры и контрактный состав обучаются по совершенно другим методикам. В них почти не используется кодирование. Большую часть материала я учил традиционным способом. Знаете, я…

— Стой! Ми-и-р-р-ра! — совсем рядом гаркнул старший сержант, и капитан в смущении умолк, словно его застигли за непристойным занятием.

Дверь распахнулась, впустив в помещение слепящий солнечный свет. В барак по одному начали входить озирающиеся новобранцы. Сержанты грубовато распихивали их по местам. Твид заметил, что все без исключения, даже не пришедшие в себя после сеанса, рядовые с любопытством глазеют на Дайну. Девушка спокойно сидела на стуле, сложив руки на коленях. Было похоже, что внимание мужчин ее ничуть не трогает.

«Она, наверное, привыкла к тому, что на нее всегда пялятся», — с некоторой долей ревности подумал Твид. Солдатский запах, до краев наполнивший помещение, — химическая пропитка и присыпка для ног, пыль, мыло, пот, флюиды страха и тревожного ожидания, — теперь казался ему невыносимо едким и грубым по сравнению с едва уловимым тонким ароматом, исходившим от девушки.

Он дождался, пока последний солдат усядется, и кивком выпроводил сержантов за дверь. Оглядел ставшей тесной аудиторию. Тридцать пар глаз настороженно следили за ним из-под сетчатых шлемов.

— Ну что ж, — произнес он, — поздравляю вас с прохождением первого, самого важного сеанса обучения. — Твид кашлянул, прочищая горло. Его затылок онемел от испытующего взгляда Дайны. Он нервно облизнул губы и продолжил: — На нашем занятии присутствует проверяющий из Красного Креста. Сегодня мы проведем простую проверку. Можете снять шлемы — они вам не понадобятся.

Он подождал, пока солдаты стянут с лысых голов гибкие металлические сетки. Открыл ящик стола. Сунул в него руку. Повернул голову, взглянул на Дайну и произнес, неизвестно к кому обращаясь:

— Ничего не бойтесь.

Потом вырвал руку из стола и с воплем «Граната!» уронил себе под ноги зеленое металлическое яйцо.

Эта проверка была его гордостью. Стопроцентно работающим фокусом, позволяющим проверить вживленные рефлексы аудитории. Твид вообще считал себя человеком творческим. Думающий офицер — что может быть лучше этой характеристики? И кто знает, о чем он думал в момент, когда железяка без запала грохнулась на пол и медленно покатилась к столу? О своем постыдном недуге? О погибшем взводном сержанте, которому не хватило секунды, чтобы упасть за спасительный бугорок? Или, быть может, в этот момент он забыл обо всем и думал только о Дайне, чувствуя, что она глубоко тронула его, но совсем не так, как бывало с другими женщинами? Представлял, как в ее ироничных глазах сначала мелькнет тень любопытства, которое — как знать — сменится заинтересованностью?

Эхо его крика еще звенело в ушах, когда тридцать человек с грохотом ссыпались на пол и приняли рекомендованную наставлением позу — ноги расставлены, глаза закрыты, рты разинуты, головы закрыты руками. Тридцать человек замерли, превратившись в груды тряпок защитного цвета.

Все, как один.