Законы заблуждений - Андрей Мартьянов Страница 18

– Не огорчайтесь, шевалье, – королева-мать, женщина мудрая и многоопытная, будто читала мысли Мишеля по его лицу. – Я вижу, вы озадачены. Полагаете, что не следовало обманывать Ричарда и награда получена незаслуженно? Оставьте, право слово… Все сделано правильно. Почему? Вы мне сами рассказали, как ночью обороняли башню, как ранили мессира Сержа… Думаю, что мой сын, доставивший вам столько неприятностей, просто был обязан каким-то образом искупить свои несправедливости, творимые по неразумию. Вашего второго оруженосца я вознагражу сама, когда бесчинства Ричарда подойдут к концу и мой неразумный сын будет справедливо наказан за недостойные королевского титула дела… Боже, он никогда не станет королем! Настоящим королем, а не просто воителем. Я вас убедила? Отвечайте прямо.

– И все равно мне кажется, что мы получили столь высокие милости несправедливо, – упрямо заявил сэр Мишель. – Но если на то была воля Господня и ваша, государыня, мы не вправе противоречить.

– Благодарю за откровенность, сударь, – улыбнулась королева-мать и повернулась к молчавшему Гунтеру: – А вы, господин барон… э… как?

– Барон Мелвих, – припомнил германец непривычное для слуха кельтское название.

– Вот-вот, мессир Гунтер фон Райхерт, барон Мелвих! Немедленно пойдите к принцу Эдварду и заберите жалованную грамоту. Не смущайтесь и не стесняйтесь, шотландцы вас не съедят. Они такие же люди, как и мы все, только весьма сумасбродные. Я вам не рассказывала, как у меня был любовник из Шотландии лет тридцать назад? Тогда Старый Гарри ко мне охладел и завел роман с Розамундой Клиффорд, матерью вашего доверителя, архиепископа Годфри Клиффорда. Я сочла себя вправе тоже изменить супругу и выбрала сотника шотландской стражи Тауэра. Очаровательный был тип, но в любой момент мог выкинуть такое… Понимаю, королеве неприлично признаваться в подобных выходках, но мы, в конце концов, взрослые люди! Мои авантюры совершались настолько давно, что теперь простительно вспоминать о делах давно ускользнувшей молодости… В конце концов я дама, и могу позволить себе маленькие капризы!

Королева мечтательно устремила глаза к матерчатому потолку шатра, предаваясь воспоминаниям, но оборвала себя на полуслове:

– Мессиры, если вы не будете меня останавливать, я могу говорить о прошлом до заката. Отправляйтесь в лагерь скоттов, но обязательно возвращайтесь ближе к вечеру. Кстати, дам один совет – не пейте с шотландцами. Иначе задуманное вами предприятие непременно сорвется.

Элеонора проводила Гунтера с Мишелем до выхода из палатки, указала, где можно найти шотландцев, решившихся отправиться вместе с королем Англии в Крестовый поход, а сама кликнула камеристок и отправилась к импровизированной перевозной церквушке, представлявшей из себя снятый с колес фургон.

– Я даже не вступил в права наследства над Фармером, – ворчал сэр Мишель по дороге к кучке шатров, над которыми красовались голубовато-синие флаги с косым белым крестом святого Андрея и непонятные многоцветные вымпела, украшенные варварскими гербами скоттов. – А тут извольте: оруженосец без году неделя просквозил аж в бароны! И посвящение от самого короля! Вы, шевалье, удачливы.

– Будешь обращаться ко мне на «вы» – получишь по шее, – фыркнул, ответил Гунтер. – Я тебе больше не оруженосец, могу своих заводить. К тому же у меня есть титул, а у тебя пока нет!

– Иисусе! – сокрушенно вздохнул норманн. – Как теперь мне прикажете быть? С Сержем я один не справлюсь, он же варвар! То есть я хотел сказать, совсем не наш. Если у тебя еще присутствуют понятия о том, что такое настоящий дворянин, то этот… этот…

– Привыкнет, – индифферентно развел руками Гунтер. – Прошлой ночью Серж проявил себя весьма неплохо.

– Ага, – слегка презрительно сказал сэр Мишель. – И был ранен в первом же бою. Хотя… Троих или четверых англичан он уложил. Никогда не видел, чтобы человек дрался таким странным образом – вертится, будто угорь на сковородке, ногами пинает… Я заметил, как он заехал какому-то сержанту Ричарда подошвой в подбородок…

– Гляди, кажется пришли…

Гунтер ужасно смущался. Ему казалось неудобным появляться у принца только затем, чтобы забрать бумагу, на которую он имел весьма сомнительные права. Однако Эдвард Шотландский принял германца и сопровождавшего его шевалье де Фармера вполне доброжелательно.

– А, вот и вы! – радостно воскликнул принц, едва визитеров допустили под его светлые очи. – Все готово уже давно.

– Э-э… – замялся Гунтер. – Я могу спросить у вашего высочества, где именно находится пожалованный мне лен?

– Идите сюда, – махнул рукой Эдвард. – Сейчас покажу. У меня хранится карта, составленная монахами святого Патрика из Эдинбурга. Во-от…

Принц, между прочим, на принца отнюдь не похожий, ибо Эдварду было глубоко за тридцать и его весьма старила темно-рыжая густейшая борода, вытащил из медного тубуса свернутый пергамент и, запросто опустившись на колени, расстелил его на полу, укрытом ковром.

План действительно был неплохой, по крайней мере, Гунтер сразу узнал очертания севера Британских островов, пусть немного искаженные в сравнении с точными картами двадцатого века. Пожалуйста, можно сразу опознать остров Мэн, Гебридские и Оркнейские архипелаги, горы Грампиан, большой залив Мори-Ферт, скопления городов, нарисованные синей краской озера и темные ниточки дорог.

– Мелвих… – Эдвард ткнул пальцем в северное побережье Британии, – расположен здесь. Баронство небольшое, отдаленное, но спокойное. Раньше там жили лохлэннехи, то есть викинги из Скандинавии, потом земля перешла обратно к Шотландии.

Гунтер только охнул. Теперь понятно, почему патлатые варвары смеялись. С равным успехом можно получить баронство в Японии или герцогство на юге Африки. По подсчетам германца, неплохо знакомого с сеткой координат, его новообретенное владение располагалось примерно на пятьдесят восьмом – пятьдесят девятом градусах северной широты, на бесплодном берегу холодной Атлантики, и не дальше, чем в пятидесяти километрах от самой северной точки Британских островов. Дыра и глухомань. Медвежий угол. Вдобавок, чтобы туда попасть, либо следовало долго плыть вдоль английского и шотландского побережий, а если двигаться сушей, то, высадившись в Дувре, пришлось бы миновать Лондон, Ноттингам, герцогство Йорк, добраться до Глазго, а там идти через Кинлох-Раннох, Грампианский хребет, Дингуолл и еще дальше на север.

– Вы не огорчайтесь, господин барон, – принц Эдвард дружески потрепал Гунтера по плечу. – Понимаете ли, в моей стране есть некоторые традиции, не принятые на континенте. Если бы я по просьбе Ричарда дал вам лен в горной Шотландии или в Лоуленде, из этого ничего бы не вышло. Вы просто не смогли бы вступить в права. У нас не любят пришельцев, как не любили саксов, еще больше – норманнов… Вы не беспокойтесь, дохода Мелвих не принесет, но жить там можно. Баронством управляет королевский наместник, когда я буду отсылать депеши в Эдинбург, моему отцу, я его немедленно осведомлю, что лен передан в ваше владение.

– Там хоть что-нибудь есть? – не скрывая глупой улыбки, вопросил Гунтер. Он прекрасно понял, что шотландцы над ним невинно подшутили. – Я имею в виду, кроме камней и вереска?