Вестники Времен: Дороги старушки Европы - Андрей Мартьянов Страница 18

— Я тот, кому небезразлична ваша судьба, — емко сказал неизвестный и, вдруг насторожившись, посмотрел наверх. По лестнице затопали шаги спускающегося человека, и, судя по скрипу досок, это мог быть только Мак-Лауд, перемахивавший через две ступеньки и что-то насвистывавший.

— Гай! — жизнерадостно заорал он, влетая в залу. — Ты чего сидишь? Заснул, что ли? Кричал — быстрей, быстрей, а сам дрыхнет на ходу!

Сэр Гисборн рывком поднялся на ноги и судорожно огляделся. Пустая общая зала гостиницы, ровные ряды столов, вышедший откуда-то из внутренней двери за стойкой хозяин, недоуменно уставившийся на постояльцев — и никаких следов присутствия загадочного человека в черном костюме и малиновом берете. Примерещилось, что ли?

Не дождавшись ответа компаньона, Дугал широким жестом метнул на стойку тяжелый звякнувший мешочек, сопроводив его словами «Это за все!» и потащил Гая за собой во двор, провожаемый многословными благодарностями и напутствиями содержателя «Золотого кочета».

* * *

Темная вода с негромким плеском обтекала наискось пересекающий реку паром, и вниз по течению уплывали еле различимые обрывки пены. Паром — два десятка уложенных в ряд стволов лиственницы, обшитых внахлест толстыми досками и огражденный покосившимся поручнями — выглядел заслуженным воякой, благополучно состарившимся на боевом посту. В глубине души Гай ожидал, что сейчас либо перетрутся связывавшие бревна канаты, либо топочущие кони проломят изрядно прогнивший настил. Соловый жеребец, впрочем, вел себя прилично, невозмутимо косясь на проносящуюся мимо воду. Серая же скотина Мак-Лауда немедля прониклась к парому отвращением и попыталась укусить перевозчика. Схлопотав от хозяина по морде, конь притих, но не смирился и начал украдкой грызть деревянный поручень. Гай подумал, что имечко, коим Дугал окрестил свою четвероногую собственность, хоть и звучит на варварский манер, зато выбрано на редкость точно: Билах — сказочная лошадь-чудовище.

Перевозчик, жилистый, бодрый и говорливый старикан из деревушки на полуночном берегу, оставшейся для путешественников безымянной и сейчас медленно отдалявшейся, изо всех сил налегал на длинный шест, толкая неуклюжее сооружение вдоль натянутых между берегами канатов, и успевая безостановочно работать языком. Маловразумительная речь предназначалась даже не пассажирам, а всему окружающему миру: неширокой, но стремительной реке, притоку Луары под названием Эндр, смутно виднеющимся над пологими холмами укреплениям Турской крепости и начинающему темнеть небу.

Единственной жемчужиной среди словесной шелухи мелькнуло известие, что незадолго до господ рыцарей на другую сторону Эндра переправился торговый обоз в три больших фургона, с тремя или четырьмя десятками шумных людей при нем. Мак-Лауд попытался расспросить старика подробней, но добился немногого: торговцы проехали, когда солнце повисло «во-он над той кривой осиной», расплачивались серебром нормандской чеканки и отправились на полдень, собираясь к вечеру достичь небольшой деревеньки Тиссен, владения местного барона, и заночевать там.

— Никуда они не денутся, — убежденно заявил Дугал, вернувшись к своему компаньону, задумчиво созерцавшему хлипкий причал на правом берегу и шелестящие тростники. — Вряд ли далеко укатили. Не нагоним по дороге — встретим в Тиссене, до него, если я правильно разобрал бормотание этого старого пня, лиги две, не больше.

Сэр Гисборн безразлично кивнул. Он не сомневался, что не обремененные тяжелым грузом всадники без труда догонят медленно движущийся обоз. Куда больше его занимали два совершенно иных соображения. Первое: рассказывать шотландцу о странном происшествии на постоялом дворе и непонятном незнакомце с его предостережениями или не стоит? Сейчас Гай уже начинал сомневаться в том, что встреча происходила на самом деле, а не порождена его неожиданно взыгравшим воображением.

Вторая мысль касалась пропавших из Тауэра бумаг, и человек, способный подтвердить ее либо опровергнуть, находился рядом, рассеянно глазея по сторонам.

— Дугал, сколько ты прослужил у Лоншана? — поинтересовался сэр Гисборн.

— Около года, — после некоторого размышления ответил Мак-Лауд. — Я вернулся на Остров, когда умер Старый Гарри и королем стал его сынок Ричард, себе на горе поставивший мэтра Уильяма канцлером. А что?

— Ты, случаем, не видел этого приснопамятного архива?

— Конечно, видел, — удивленно ответил Дугал. — Его держали вместе с остальными документами королевства. Десяток или дюжина здоровенных сундуков, по самую крышку набитых пергаментами.

— Значит, весь архив находился в одном месте? — уточнил Гай.

— Вот ты о чем, — сообразил Мак-Лауд. — Тогда, пожалуй, я не совсем верно выразился. В Тауэре канцлер хранил все, относящееся к собственно делам Англии — свои указы, письма от Ричарда, всякие рескрипты из провинций, жалобы, доносы и прочее в том же духе. Личные бумаги он держал отдельно, в своих покоях. Когда стало ясно, что по вашей милости в Лондоне готов вспыхнуть мятеж и надо спасать свои шкуры, Лоншан вознамерился прихватить это добро с собой. Пришлось растолковать, что невозможно удирать, волоча на себе тяжеленные ящики с его драгоценной писаниной. Мы их спрятали, ибо мэтр Уильям твердо верил в расположение Ричарда и свое победное возвращение. Я, к слову, его предупреждал: не нужно задевать Клиффорда, пускай приезжает. С любым человеком, если постараться, можно найти общий язык. Но Лоншан настоял на своем, и вот к чему привело его упрямство.

— Значит, кто-то, прекрасно осведомленный о тайниках господина канцлера, воспользовался общим переполохом и забрал документы сразу же после вашего поспешного… э-э, отбытия, — подытожил сэр Гисборн. — Можно уверенно предположить, что этот человек обладал правом беспрепятственного прохода в крепость, иначе как бы он вообще туда попал? Раз ты был начальником стражи, то должен знать, кого пропускали к канцлеру безо всяких расспросов. Среди них не встречался человек, описанный Годфри?

— Подобное описание подходит к половине жителей Англии и четверти обитателей Франции, — хмыкнул Дугал. — Например, к Мишелю или даже к тебе. Да, время от времени в Тауэре появлялись люди, о которых мэтр Лоншан заранее распоряжался — сразу вести к нему. Однако подобного типа среди них я не припоминаю.

— Ладно, — протянул Гай. — Вернемся к архиву. Какой вид он имел?

— Пять небольших, очень тяжелых сундуков черного дерева в бронзовой оковке, с врезными замками итальянской работы, — не раздумывая, откликнулся Мак-Лауд и уныло закончил: — Но пять — это тех, что я видел, их вполне могло быть больше. Сдается мне, что твоим господам взбрело в голову поручить нам найти корни радуги или изловить парочку-другую призраков. Может, им еще Местер Стурворма раздобыть?

— Это такое животное? — привычно уточнил сэр Гисборн.

— Ага. Морской змей. Здоровенная чешуйчатая тварь шагов тридцати длиной. Когда не топит корабли, приплывает на восходное побережье — греться на солнышке.

— Ничего, и Местера вашего разыщем, если понадобится, — Гай пытался говорить с уверенностью, которой отнюдь не ощущал.