Колыбель на орбите - Артур Кларк Страница 18
Колыбель на орбите - Артур Кларк читать онлайн бесплатно
Их действительно вызывал премьер-министр, и, судя по голосу, весьма огорченный. Он несколько раз использовал фразу «ваш долг перед нацией», а когда заговорил о «преданности ваших подданных короне», у него даже дрогнул голос. Саундерс с некоторым удивлением понял, что премьер-министр говорит искренне.
Пока собеседники эмоционально обменивались мнениями, Митчелл наклонился и шепнул Саундерсу на ухо:
— Старый хрыч сейчас в щекотливой ситуации и прекрасно это понимает. Когда люди узнают, что произошло, они поддержат принца. Все знают, что он уже несколько лет пытался слетать в космос.
— Жаль лишь, что он выбрал мой корабль, — заметил Саундерс. — И я не уверен, что его поступок нельзя приравнять к мятежу.
— Черта с два. Помяните мое слово — когда все кончится, вы станете единственным в Техасе кавалером ордена Подвязки. Разве вам это не понравится?
— Тише! — шикнул на них Чамберс. Принц все еще говорил, и его слова уносились через бездну, отделяющую его сейчас от острова, которым он когда-нибудь будет править.
— Я очень сожалею, господин премьер-министр, что заставил вас встревожиться. Я вернусь при первой же возможности. Во все времена кому-то приходилось совершать некий поступок в первый раз, и я решил, что настало время члену моей семьи покинуть Землю. Полет станет ценным вкладом в мое образование и поможет мне в будущем выполнять свой долг. До свидания.
Принц положил микрофон и подошел к окну — единственному на всем корабле окошку в космос. Саундерс наблюдал за ним — гордым и одиноким, но теперь уже удовлетворенным. И, увидев принца, не сводящего глаз со звезд, он ощутил, как его возмущение и раздражение постепенно испаряются.
Долгое время все молчали. Потом принц Генри отвел взгляд от блистающего великолепия за окном, взглянул на капитана Саундерса и улыбнулся.
— Где здесь камбуз, капитан? — спросил он. — Я уже давно не практиковался, но когда ходил в скаутские походы, то был лучшим поваром в своем патруле.
Саундерс медленно расслабился и улыбнулся в ответ. Напряженность в кабине постепенно рассеивалась. До Марса еще очень далеко, но теперь он знал, что его ждет не такой уж тяжелый полет…
[11]
До Ватикана три тысячи световых лет. Некогда я полагал, что космос над верой не властен; точно так же я полагал, что небеса олицетворяют великолепие творений Господних. Теперь я ближе познакомился с этим олицетворением, и моя вера, увы, поколебалась. Смотрю на распятие, висящее на переборке над ЭСМ-VI, и впервые в жизни спрашиваю себя: уж не пустой ли это символ?
Пока что я никому не говорил, но истины скрывать нельзя. Факты налицо, запечатлены на несчетных километрах магнитоленты и тысячах фотографий, которые мы доставим на Землю. Другие ученые не хуже меня сумеют их прочесть, и я не такой человек, чтобы пойти на подделки вроде тех, которые снискали дурную славу моему ордену еще в древности.
Настроение экипажа и без того подавленное; как-то мои спутники воспримут этот заключительный иронический аккорд?.. Среди них мало верующих, и все-таки они не ухватятся с радостью за это новое оружие в войне против меня, скрытой, добродушной, но достаточно серьезной войне, которая продолжалась на всем нашем пути от Земли. Их потешало, что главный астрофизик — иезуит, а доктор Чендлер вообще никак не мог свыкнуться с этой мыслью (почему врачи такие отъявленные безбожники?). Нередко он приходил ко мне в обсервационный отсек, где свет всегда приглушен и звезды сияют в полную силу. Стоя в полумраке, Чендлер устремлял взгляд в большой овальный иллюминатор, за которым медленно кружилось небо, — нам не удалось устранить остаточного вращения, и мы давно махнули на это рукой.
— Что ж, патер, — начинал он, — вот она, Вселенная, нет ей ни конца, ни края, и, возможно, что-то ее сотворило. Но как вы можете верить, будто этому чему-то есть дело до нас и до нашего маленького мирка, — вот тут я вас не понимаю.
И разгорался спор, а вокруг нас, за идеально прозрачным пластиком иллюминатора, беззвучно описывали нескончаемые дуги туманности и звезды…
* * *
Должно быть, больше всего экипаж забавляла кажущаяся противоречивость моего положения. Тщетно я ссылался на свои статьи — три в «Астрофизическом журнале», пять в «Ежемесячных записках Королевского астрономического общества». Я напоминал, что мой орден давно прославился своими научными изысканиями и, пусть нас осталось немного, наш вклад в астрономию и геофизику начиная с восемнадцатого века достаточно велик.
Так неужели мое сообщение о туманности Феникс положит конец нашей тысячелетней истории? Боюсь, не только ей…
Не знаю, кто дал туманности такое имя; мне оно кажется совсем неудачным. Если в нем заложено пророчество — это пророчество может сбыться лишь через много миллиардов лет. Да и само слово «туманность» неточно: ведь речь идет о несравненно меньшем объекте, чем громадные облака материи неродившихся звезд, разбросанные вдоль Млечного Пути. Скажу больше: в масштабах космоса туманность Феникс — малютка, тонкая газовая оболочка вокруг одинокой звезды. А вернее — того, что осталось от звезды…
Портрет Лойолы (гравюра Рубенса), висящий над графиками данных спектрофотометра, точно смеется надо мной. А как бы ты, святой отец, распорядился знанием, обретенным мной здесь, вдали от маленького мира, который был всей известной тебе Вселенной? Смогла бы твоя вера, в отличие от моей, устоять против такого удара?
Ты смотришь вдаль, святой отец, но я покрыл расстояния, каких ты не мог себе представить, когда тысячу лет назад учредил наш орден. Впервые разведочный корабль ушел так далеко от Земли к рубежам изведанной Вселенной. Целью нашей экспедиции была туманность Феникс. Мы достигли ее и теперь возвращаемся домой с грузом знаний. Как снять этот груз со своих плеч? Но я тщетно взываю к тебе через века и световые годы, разделяющие нас.
На книге, которую ты держишь, четко выделяются слова: АД МАЙОРЕМ ДЕИ ГЛОРИАМ. К вящей славе Божией… Нет, я больше не могу верить этому девизу. Верил бы ты, если бы видел то, что нашли мы?
Разумеется, мы знали, что представляет собой туманность Феникс. Только в нашей Галактике ежегодно взрывается больше ста звезд. Несколько часов или дней они сияют тысячекратно усиленным блеском, затем меркнут, погибая. Обычные новые звезды, заурядная космическая катастрофа. С начала моей работы в Лунной обсерватории я собрал спектрограммы и кривые свечения десятков таких звезд.
Но трижды или четырежды в тысячелетие происходит нечто такое, перед чем новая бледнеет, кажется пустячком.
Когда звезда превращается в сверхновую, она какое-то время превосходит яркостью все солнца Галактики, вместе взятые. Китайские астрономы наблюдали это явление в 1054 году, не зная, что наблюдают. Пятью веками позже, в 1572 году, в созвездии Кассиопеи вспыхнула столь яркая сверхновая, что ее было видно с Земли днем. За протекшую с тех пор тысячу лет замечено еще три сверхновые.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии