Солнце и пламя - Андрей Васильев Страница 18

– Обещать ничего не стану, – помолчав, сообщил ему король. – Речь о том случае, если вы снова придете в эти пределы. Может, будет беседа, может, будет война. Но сейчас вам ничего не угрожает, порукой тому мое слово. Но и вы сдержите свое. Наш мир – наши горы, но это не значит, что желая мести, мы не спустимся в долину.

– В этом не будет нужды, – пообещал Гарольд. – Клянусь своей честью. Ну или тем, что от нее осталось.

– Ты часто ее тратил? – усмехнулся гном.

– Нет, просто не очень хорошо понимаю, кто я такой теперь есть. – Монброн невесело усмехнулся. – Фамильное имя осталось, а вот всего остального больше нет. Ни дома, ни семьи, ни даже королевства, где раньше все это находилось. Пес его знает, что в такой ситуации происходит со словом чести? И можно ли таким, как я, его давать? Честь – она родовая, а если рода нет, тогда…

– Тогда дай мне слово воина, – перебил его король. – Род, дом, семья – их может и не быть, но отвагу в бою и смелость духа, если они есть, отнять невозможно ни у гнома, ни у человека.

– Хорошо сказано, – крякнул Фальк. – За такие слова я бы выпил, будь чего.

– Вас не тронут, – встал с камня король. – Продолжайте свой путь. Но не забывайте про данное обещание!

И он ушел в темноту, туда, где поблескивали доспехи его воинства. А минут через десять Фриша, отлучившаяся от костра по своим делам, вернулась крайне удивленная и сообщила нам:

– Они ушли. Никого нет.

– Ну и хорошо, – зевнул Гарольд. – Тогда ложимся спать. Только «охранный круг» поставьте, теперь в нем есть прок. Тут вроде как и медведи водятся. Эль, твоя смена первая, потом Жакоба разбудишь.

Вот тогда-то Рози и задала мне свой вопрос, а узнав ответ, долго хихикала. После же положила мне голову на плечо, чего давно не случалось, и пробормотала, прежде чем уснуть:

– Не думай, что ты прощен. Я еще подумаю, как тебя наказать.

И пусть ее, я не против. Тем более что и правда есть за что.

Хвала богам, остаток пути мы прошли без приключений. Более того – нам удалось найти трех лошадей из числа тех, что прикончила лавина. Мертвыми, не живыми, причем изрядно пованивающими и подъеденными какой-то местной живностью. Но самое важное, а именно седельные сумки, уцелело, что обрадовало нас невероятно. Особенно Рози, ибо одна из лошадей была ее.

Гномы никак не напоминали о себе, не считая последнего вечера, что мы провели в горах. Вернее – уже в предгорьях, ибо ветер доносил к месту ночевки ароматы цветения из совсем близкой долины. Но очень скоро их перебили запахи баранины с чесноком, которую умело готовил на костре Карл.

Ободранную и разделанную тушу горного барана мы нашли на камнях в том месте, где планировали провести последнюю ночь этого перехода. Вернее – там, где сказал Торвальд. Наш пленник был крайней неразговорчив, но время от времени давал короткие, но емкие и разумные советы, в основном на тему, где брать воду и где лучше заночевать. Мы к ним прислушивались, не видя смысла в спорах. Все и так ясно, соглашения заключены, какой резон ему устраивать нам ловушку?

В подарке гномов (а по-другому увесистую баранью тушу оценить было невозможно) мы увидели добрый знак. Как видно, они сделали какие-то свои выводы из произошедшего и решили нам дать это понять.

Ближе к полудню следующего дня мы наконец-то добрались до того места, где из земли торчал покосившийся путевой знак, сообщающий проходящим и проезжающим, что именно здесь кончаются Серые Горы и начинается Долина Ста Роз. Скажу честно – обрадовался я невероятно. Не нравятся мне все же горы. Неуютно мне в них.

Что до Торвальда, то он, стоя рядом со знаком и уставясь в землю, произнес необычно длинную для него речь.

– Эльфам не верьте. Обманут они вас. Вы хоть и человеки, но не самые плохие, а потому не сильно хитрые. А эльфы – они от веку правдивого слова не скажут. Речи плести станут, что паук паутину, да все они – лжа или навет. Им лишь бы своего чужими руками добиться, вот они какие. Я не со зла на них говорю, меж нашими племенами вражды нет. Они там, мы тут – чего делить? Не верьте им. Предадут. Или продадут, тут как сложится.

– Да мы про это знаем, – дослушав его, скривился Мартин. – Паскудный народишко, какие споры, вот только других союзников у нас нет. Никаких. Они одни и остались. А под пнями в бегах свой век коротать охоты нет. Оно, может, и проживешь дольше, но больно муторное бытие получится.

– Я сказал – вы услышали, – прогудел гном и уставился на меня. – Что, чародей, пора слово исполнять.

– Нет проблем, – передернул плечами я, достал флакон, в котором яркий магический ручеек все еще выписывал свои петли, встряхнул его, пробормотал под нос какую-то ахинею, которую никто, разумеется, распознать не смог, выдернул пробку и внутренне посмеялся, глядя на то, как безобидный детский фокус производит впечатление на взрослого коренастого гнома. Он с таким интересом смотрел на то, как искрящаяся линия сначала превращается в маленькую радугу, а после рассыпается на сотни ярких даже в свете дня искр, что я поневоле подумал, что надо мне было не в вояки записываться, а в площадные маги идти. На кусок хлеба вот такой ерундой я себе и Рози всяко бы заработал.

– Прощай, Торвальд, – хлопнул гнома по плечу Монброн, а после протянул ему свой кинжал в ножнах. – Прими в дар, если сочтешь возможным, и не сердись на то, как все вышло. Не было у нас выбора.

– Мы не убьем вас, если вы снова придете в наши горы, – помолчав и все же взяв клинок, промолвил тот. – По крайней мере – сразу.

После он развернулся и зашагал обратно по извилистой дороге, поднимаясь все выше и выше, туда, где на скалах то и дело вспыхивали блики солнца на отменно выкованной гномьей броне.

А мы отправились в другую сторону, в зелень лета, к колыхавшимся под ветром ярким бутонам сотен розовых кустов и далекой сочной зелени леса, лежавшего за лугом.

Пожалуй, из всех земель, что нам довелось повидать за жизнь, именно Долина Ста Роз являлась самой красивой и спокойной. Здесь не было селений и стражников, не чадили костры и не кричали сжигаемые на них люди. Тут вообще никто не жил, хотя дороги, ведущие к лесу, явно кто-то поддерживал в приемлемом состоянии. Не в идеальном, но достаточно хорошем, чтобы по ним пройти. Почему, отчего так обстояло дело – никто из нас не знал. Разве что Мартину довелось давным-давно, еще в детстве, услышать какие-то обрывки рассказов о некоем бедствии, обрушившемся на тех, кто тут обитал. То ли это было моровое поветрие, то ли другая какая другая напасть – он не помнил, но главное – ушли отсюда люди. Ушли еще задолго до Века Смуты и не вернулись до сих пор. Разве что путники вроде нас потревожат тишину этого места, или караван особенно отчаянного купца рискнет сократить дорогу, пройдя через перевал Карах, чтобы побыстрее добраться до дальних Королевств, вроде Фольдштейна или Сезии. А теперь и последних не увидишь. И купцов поприжали, и Фольдштейна не стало.

Но нам это было только на руку. Чем меньше вокруг нас народа – тем лучше, опыт последних лет четко об этом свидетельствовал. Так безопаснее для всех выходит – и для нас, и для тех, кому придет в голову проверить то, насколько мы готовы к отражению опасности.