Ольф. Книга первая  - Петр Ингвин Страница 17

Пропуская преследователей, Хижина по моему приказу поднялась на пару человеческих ростов. Когда мне захотелось попасть наружу, она вновь опустилась на удобную для входа-выхода высоту. Любопытно, а сможет ли она так же по горизонтали?

Приказ, прозвучавший с разных расстояний, ничего дал, на зов снаружи моя высокотехнологичная прелесть не реагировала, щеночка не изображала, чтоб прибежать, виляя хвостиком: «Вот она я, хозяин, чего изволите?!»

Исследования продолжались. Части Хижины становились невидимыми, когда я требовал панораму, но оставались жесткими и за свои пределы не выпускали. Эту особенность ликвидировал приказ «Пропустить». Тогда для прохода становилось открыто любое направление, включая пол и чердак. Проем возникал с любой стороны, где требовался. Хоть через кладовку, хоть сквозь горшок. Вещество Хижины расступалось в пределах, которые соответствовали задуманному, то есть, мои мысли, даже недоформулированные, тайны не составляли. Ну и пусть. Хоррро-ошая моя… Я нежно погладил пористую зеленоватую поверхность. По-моему, что-то внутри ответило мне схожей любезностью.

В конце концов, усталого и довольного отличным окончанием дня, меня сморило. Раздевшись до трусов, я запрыгнул в будуар – как есть, грязный, потный. Эх, сполоснуться бы…

Едва в мозгу нарисовалось понятие душа, с потолка на кровать обрушился ливень, который исчезал внизу на мгновенно впитывающей поверхности. Я не только промок до нитки. Я чуть не обморозился.

– Теплой!!! – вырвалось что есть мочи.

Температура ливня изменилась в ту же секунду. А то и раньше. Струи, вылетевшие ледяными, коснулись меня уже такими, как требовалось.

– Может, здесь и ванная комната найдется? – Я заставил душ прекратиться и посмотрел по сторонам.

Нужно было смотреть вниз. В кровати образовался провал, и его быстро заполняла вода. Этакий мини-бассейн. Неплохо.

Я снял насквозь мокрый последний предмет одежды, помылся и вернул кровать в первозданный вид.

– Спокойной ночи, Хижина! – унеслось в тишину с мягко просевшей подо мной поверхности – опять сухой и приятной на ощупь.

Вновь показалось, что почувствовался ответ. Но это неправда, потому что я заснул раньше.

Брошенные на пол вещи утром оказались чистыми. Что-то необъяснимое человеческой логикой выстирало и выгладило их. Как – не знаю. Спал. Но ход мыслей Хижины мне нравился.

– Так держать! Умница! – поблагодарил я.

Стены радостно засветились в ответ.

Невыносимо здорово ощущать себя хозяином материализовавшейся сказки. Пусть даже нелегитимным. Хотя, почему нелегитимным, ведь медальон у меня? Значит, хозяин я, точка.

Но. Тревога не покидала. Кто-то оставил здесь это чудо света. Вдруг вернется? Или его друзья. Или включится автоматический режим возвращения – и фьюить, на планету каких-нибудь плотоядных ящеров или гигантских насекомых.

Чтобы не думать об этом, я осмотрел окрестности на наличие нежелательных соглядатаев, и земная природа вновь приняла меня в привычные ветрено-травяные объятия. Я вышел, во-первых, чтобы с удовольствием сделать зарядку и пробежку на свежем воздухе, а во-вторых… не желая признаваться в источнике этого желания даже себе, справил нужду под кустиком. Потому что перед глазами маячила появлявшаяся из ничего вкусная космическая колбаса.

Очевидно, что птицы видят Хижину. Скорее, чуют. Сторонятся, облетают. Но не пугаются. Это хорошо.

Для удобства я сотворил рядом с выплывавшим из пола горшком умывальник, он теперь вырастал из стены по первому требованию. Вода хлестала оттуда же, стоило только захотеть. Жить стало комфортнее.

Последовала еще серия почти научных опытов. Вот что взбрело в голову: если Хижина делает еду и воду из ничего…

Процесс, исследованный в разных видах, показал: деньги и золото не делает, хоть тресни. Жаль.

Ближе к вечеру от нескончаемого мозгового штурма уже плыло сознание, и я устроил сиесту – раскинулся поперек кровати, мечтательный взор унесся в потолок. Эх, одиноко-то как…

Что-то вспучилось подо мной. По-моему, Хижина среагировала на направление грез.

– Стой! – взвился я. – Не надо!

Лежак моментально выровнялся.

Мороз пробежал по коже. Унялся он только минуты через четыре, а мысль все это время работала на износ. Что именно мне предлагалось? Может, досмотреть до конца?

– Хочу…

Я даже не договорил. Зато представил в деталях.

Кровать вздыбилась, из нее начали вырастать вполне узнаваемые очертания. Забившись в угол, я напряженно ждал.

Словно статуя из воды, из поверхности постели проявлялись разные части знакомого силуэта. Сначала – два острова, больших и округлых, которые по мере появления соединились в направленное мне в лицо нескромное целое. Где-то в полуметре дальше образовались лопатки, затем вся спина и затылок опущенной книзу головы. Через пару мгновений все слилось в единую конструкцию.

Мое сердце колотилось, как заготовка под ударным прессом. Глаза смотрели, не мигая. Как в замедленном кино, корпус наклоненной женщины приподнимался и приподнимался над уровнем кровати, вот уже оторвавшись от родившего ее вещества в районе живота, а потом и свисавших кабачков-рекордсменов. И продолжал приподниматься, наращивая руки, чуть согнутые в локтях, и стоявшие на коленях ноги. Все это было того же буро-грязного зеленоватого оттенка, что и прочая обстановка Хижины. На образовавшейся фигуре, в которой с первой секунды узналась Сусанна, не имелось ни волос, ни родинок, ни жизни. Ни, тем более, одежды. Пустые зеленые глазницы, заглядывающие на меня снизу. Бесстыдная поза. Впрочем, это простительно бездыханной статуе. Или резиновой кукле. Фу, гадость. Напряженные мышцы выпирали, точно настоящие. Причем – я осторожно потрогал – теплые. Но абсолютно безжизненные.

Моя бывшая подружка, воссозданная в таком виде, внушила полное отвращение.

Сусанна, если быть честным, – это пошло и отвратительно всегда. Как минимум – неэлегантно. Несмотря на все ее потуги выглядеть стильно, носить дорогую одежду и следовать моде. Не хирурги и дизайнеры отвечают за красоту.

С другой стороны, с Сусанной я связался не от хорошей жизни, а был с ней исключительно от безысходности. Если сравнить эти отношения с моей прежней, настоящей любовью…

Обводы фигуры принялись меняться. Еж твою каракатицу!!! Вместо Сусанны передо мной стала образовываться…

– Стоп! Перестань! – завопил я, догадавшись, в кого превращается противный зеленый монстр.

Не позволю инопланетной железяке покуситься на святое, пусть она стопятьсот раз не железяка и даже если не инопланетная. Есть вещи, которые трогать нельзя просто потому, что нельзя. Иначе чем мы лучше железяк?

Память призвала в помощь образы голливудских актрис, которых тиражировал Голливуд.

Не сработало.