Гибель Богов-2. Книга седьмая. Орёл и Дракон - Ник Перумов Страница 17

– Скажи мне, Древний Бог О́дин…

– Уж не намерен ли ты следовать за нами до самой битвы? – усмехнулся Старый Хрофт. – Уж не приставлен ли ты ко мне надсмотрщиком, посланец? И, коль это так, отчего бы тебе самому не возглавить воинство? Зачем тебе я?

– Равновесие, Древний О́дин, равновесие. Несмотря на всю важность нашего предназначения, мы должны соблюдать законы. Чем точнее, чем сбалансированнее всё будет исполнено, тем ближе к идеалу получится конечный… – Посланец оборвал речь.

– Ага, – усмехнулся Отец Дружин. – Молодые Боги, помнится, сами сражались только в первой вой-не, когда мы с ними переведались в Боргильдовой Битве. А потом всё больше чужими руками. Вы тоже, выходит? А вот помнится, когда Хедин сидел в осаде на острове своём, ваши тоже вышли переведаться. Зелёные колонны, каменные воины, помнишь ли такое, посланец? Вы тогда ещё души исторгали… Славная была битва! ^[3] Теперь, значит, другие времена настали?

Посол ответил не сразу, словно безмолвно с кем-то посоветовавшись.

– Тогда были другие времена, Древний Бог. К цели – идеалу – ведёт много путей, они должны быть соответствующим образом испробованы. Мы не пытались вас остановить, мы лишь разворачивали ваш путь в должном направлении…

– Хитро, – ухмыляясь, покачал головой Старый Хрофт. – Дрались мы тогда, помнится, насмерть – а это, выходит, всего лишь «направление пути» было. Ну, ладно, так – так так. Да, а души-то!.. Что вы с ними-то делали? Теперь уж, наверное, можно сказать, коль мы с вами в одном строю?

– У нас было много путей, – холодно повторил Дальний. – В том числе и с душами. Мы… исследовали и изучали… нельзя ли их использовать в построении конечного и идеального. Начинали с душ сильных и смелых, кому доставало силы противостоять нам.

– И что же? Что вышло?

– Древний Бог, это не имеет отношения к нашему делу. Я не брал обязательства отвечать на все твои вопросы.

– Разве так ведут себя союзники, вместе идущие на смертный бой? – пожал плечами владыка Асгарда.

– Что изменит для тебя мой ответ? – с неожиданным раздражением бросил посол.

– Доверие. Это слово тебе неведомо, досточтимый?

– Доверие… – В заполненных белым огнём глазах не мелькнуло тени выражения. – Мы пробовали оживлять наши… конструкты… вселением душ смертных… тогда это представлялось хорошим способом достижения цели без излишних затрат.

– Без излишних затрат? – Старый Хрофт поднял бровь.

– Именно. Упорядоченное конечно, конечно и заключенное в нём. Наше предназначение требует точного расчёта. Чем меньше ошибка, тем ближе к идеалу. Но оказалось, Древний Бог, что подобные конструкты ненадёжны, души в них не находят равновесия, пребывают в постоянных возмущениях…

– Я бы на их месте тоже возмутился.

– Да нет же, – поморщился Дальний. – «Возмущение» – в смысле «отклонение от равновесия». Конструкты теряли управляемость и в конечном итоге распадались. Мы отказались от них, как и вообще от исторжения. Идеал требует идеального, а души оказались весьма далеки от идеала, недаром смертные – главное препятствие на пути создания… – Он вновь осёкся. – На пути исполнения нашего предназначения.

– Отрадно, – отрывисто бросил Старый Хрофт. – Помнится, мне под вашей… э-э-э… под вашим… в общем, под той зелёной призрачной штуковиной было ой как невесело.

– Сожалею, – холодно отозвался посланец. – Тем не менее непоправимого ущерба ты, Древний Бог, не понёс.

– Тем не менее это последнее предназначение ваше, движение к идеалу…

– А чего ты хотел, Древний Бог?! – с неожиданной горячностью вдруг заговорил посланец. – Тебе неведомо, что свой конец есть у всего? Даже того, что выглядит вечным и неизменным? Жизнь человеческая кажется бесконечной с точки зрения мотылька-однодневки; и точно так же она – краткий миг по сравнению с бытием эльфов; ну, а их жизненные сроки бледнеют рядом с возрастом самого Упорядоченного. Но свой конец встретит всё. И ты, Древний, и мы – говорящие с тобой сейчас. Мы лишь стремимся, чтобы этот конец стал новым началом, а не именно «концом», бессмысленным и безжалостным.

– Новым началом? – пожал плечами Хрофт. – Что такое «начало» – каждый понимает по-своему…

– Новый Творец. – Дальний глядел прямо перед собой, в глазах пылало такое пламя, что освещало дорогу перед ними. – Новый Творец, идеальный, свободный от недостатков нынешнего. Новый Творец, который даст жизнь новому Упорядоченному. В котором потом появимся мы – в должное время. И так – без конца. Каждый следующий Творец – чуть ближе к полному и абсолютному идеалу.

– Звучит, – с неопределённым выражением протянул Отец Дружин. – А что же случится, когда Идеал будет достигнут?

– Идеал будет существовать поистине вечно, – отчеканил посланец.

– И вы…

– Мы станем не нужны и прекратим быть, – последовал холодный ответ. – Это и есть наше самое главное, величайшее предназначение. По сравнению с ним всё остальное совершенно ничтожно.

– Что ж, красиво, да. – Отец Дружин оглянулся на следующее за ними воинство Древних. – Не думаю только, что вот им это следует знать.

– Совершенно согласен. Как и твоему волку не следовало бы.

– Это не «мой волк». Это мой названый племянник.

– Не важно. Так куда же проляжет твой путь, Древний Бог? Ты должен сразиться с Хедином, и…

– Наилучший способ вызвать Познавшего Тьму на бой – это атаковать его любимый Хьёрвард, – невозмутимо проговорил Отец Дружин. – Хедина даже не надо будет искать. Он сам явится к нам.

– Ты уверен?

– Абсолютно. К тому же мы ничего не теряем. Хьёрвард – здесь, рядом, прямо под нами, даже крюк не сделаем. А там – храмы Хедина, крипты поклоняющихся ему, он же всегда был очень чувствителен к потерям тех, кто ему служит. Непростительно чувствителен для бога, позволь мне сказать.

– Выглядит разумно, – настороженно проговорил Дальний.

– Чем ты рискуешь, посланец?

– Ничем, ты прав. Что ж, как ты верно сказал, Древний Бог, – доверие. Доверюсь и я тебе.

…Рать Древних шла равнинами Иды, приближаясь к тому неширокому разрыву Междумирья, за которым им предстоял спуск в Хьёрвард. Фенрир скользил рядом со Старым Хрофтом, мягко, бесшумно, как умеют только волки.

Ох, как же алчут крови те, что позади… Он, волк, чуял это всем существом, чуял их неистовую жажду – им всё равно, кого грызть, рвать и терзать. Трудно будет Асу Воронов сделать так, чтобы рвали и грызли они тех, кого надо, а не кого попало и всех подряд.

Да, вот только поглядеть на них!.. Вот, пожалуйста, Крокорр Кровавоклювый – тварь, некогда бывшая, наверное, птицей. Десяти футов ростом, весь покрытый зеленоватой чешуёй, из-под которой кое-где торчит оставшееся от перьев остьё. Уродливая башка с тремя глазами – третий аккурат в середине узкого лба, над длинным загнутым клювом тёмно-алого цвета, словно в запёкшейся крови. Вперевалку ступают обманчиво короткие лапы с когтями, как добрые кинжалы, тащится позади хвост, увенчанный внушительной костяной шишкой. Крокорр умеет подманивать жертвы, напуская колдовской туман, а потом долго мучает их, наслаждаясь ужасом и бессильными мольбами; до бессловесного зверья он не опускается, ему подавай человечину. Ему поклонялись лесные племена, порой даже не знавшие огня; они ходили набегами на селения пахарей, захватывали юных дев и отдавали на съедение своему кровожадному божку – он же взамен гнал в их силки и сети всяческих лесных обитателей.