Чудес не бывает - Андрей Буторин Страница 17

Брок поднялся с дивана. Ноги еще плохо его слушались, но три шага до стола он сделать сумел. Плюхнулся на скрипнувший ободранный стул. Перевернул тетрадь обложкой вверх. «Дневник профессора Дурилкина Д.Д.» – сказала ему надпись на голубом коленкоре, сделанная шариковой ручкой. Первой мыслью сыщика было сунуть дневник в карман, но он поборол в себе это желание, опасаясь, что Дурилкин сразу заметит пропажу. Поэтому Брок стал лихорадочно листать страницы, выхватывая отдельные слова и фразы…

«…выпил с аспирантами…..расслабился с аспирантками…..роботы очень маленькие…..а что, если…..идентичные свойства… блокировать отторжение…..нужен помощник…..аспиранты не годятся, слабаки…..аспирантки хороши, но дуры…..собака сдохла…..пятая нога…..рыбе зонтик…..козе баян…»

Из прихожей раздались приглушенные голоса. Один из них показался Броку знакомым. «Наверное, Дурилкин», – мельком подумал он и залистал дневник еще активней.

«…геля мало…..нобелевская премия…..хотя бы сто миллиграмм…..пришлось самому стать подопытным…»

Вот! Лоб сыщика вновь заблестел потом. Вот оно. Нашел! Брок приблизил тетрадь почти к самому носу, хоть и не был близорук, и прочитал: «Таня Дурында была не дурна собой…»

Сыщик воровато огляделся и вырвал нужные листы. Сунул в карман и быстро вернулся на диван. Лег. Голоса в прихожей стали громче:

– А я говорю, он здоров!

– Нет, болен. У него паранойя. Осложненная шизоидным бредом.

– Папа здоров! Отдайте мне его!

– Не могу. Я давал клятву Гиппократа.

– А вот так?

– Ай!!! Что вы делаете?! Больно же!

– А так?

– Ай!.. Тоже больно.

– Пррррропустите меня!

– Стойте, туда нельзя!..

В комнату влетела Сашенька.

– Папа! – бросилась она к отцу. – Что он с тобой сделал?

– Ничего, – вяло улыбнулся Брок. – Только хотел отрезать голову.

– Вот видите!.. – возник за спиной девушки запыхавшийся доктор. Волосы его были растрепаны, в голубых глазах застыла боль.

– Что вижу? – огрызнулась Сашенька. – Вижу, что вы запугали старика!

– Я не старик! – подпрыгнул Брок. – Я еще замуж могу! То есть, жениться.

– Что?! – воткнула руки в боки Саша и прищурилась. – На ком это жениться? А мама?

– Н-ну… – замахал руками сыщик. – Я это так, образно. Могу и на маме. Развестись, а потом снова жениться.

– Я те разведусь! – приставила девушка к носу отца кулак. – Доктор, – обернулась она к Дурилкину, – по-моему у папы и впрямь кое-что лишнее… Отрежьте-ка ему это!

– Не надо! – взвизгнул Брок, приняв позу футболиста в стенке. Только лежачую.

– Фи, папа! – сморщила Сашенька носик. – Я имела в виду язык.

– Ну вот что! – рассердился вдруг Дурилкин. – Проваливайте-ка оба отсюда!

– То есть как? – воскликнули Брок с дочерью в один голос.

– Проваливайте, и всё, – сказал доктор. – Мне работать надо.

– А кто сейчас распинался о клятве Гиппократа? – ухмыльнулась Сашенька.

– А как же мои гланды? – поинтересовался сыщик.

– Всё, – топнул Дурилкин-Мудрилкин. – Ваш папа здоров, даже чересчур. Я ошибался. – Доктор перевел взгляд на Брока: – И гланды у вас в порядке. И аппендикс. И мозги на череп не давят.

– Но вы же не проводили обследование… – засомневался Брок. – А вдруг всё же…

– Я опытный врач! – закричал доктор. – Я целый профессор медицины, между прочим!.. Мне достаточно аудиовизуального контакта.

– Пойдем отсюда, папа, – мотнула светлой головкой Сашенька. – Нам такие доктора не нужны.

– Да уж! – дернул подбородком сыщик и поднялся с дивана.

…Удивительно, но водитель «жигуленка» по-прежнему сидел в машине. Ему было откровенно скучно и он сам с собой играл в песни-перевертыши.

– Ух, опадает ли-и-и-па-а-ааа! – доносилось из открытого автомобильного окна. И тут же – торжествующе-победно: – Ой, цветет кали-и-ина-а-ааа!.. – И, после непродолжительной паузы: – Углей вот мало ме-е-едных под тупиками Росто-о-ова-а-ааа!.. А? Каково?!

– Так-так-так-та-ааа-ак!.. – задумался сыщик и остановился в шаге от «Жигулей». – Что-то я как-то… А какого Ростова, не уточните, милейший? – нагнулся он к окну.

Водитель от неожиданности вздрогнул. Но быстро взял себя в руки и небрежно махнул рукой:

– А!.. Всё равно.

– Ну, не скажите! – возмутился Брок. – Ростов, который во Владимирской области, и Ростов, который на Дону – это две большие разницы, вы знаете!.. Даже обидно от вас такое слышать, честное слово. Попрошу вас всё-таки уточнить!

– Хорошо, пусть будет на Дону, – сдался водитель.

– Что значит «пусть будет»? – взвился сыщик. – Он там и есть! С восемнадцатого века, между прочим. Еще императрица Елизавета…

– Папа! – одернула отца Сашенька. – Ты чего завелся-то? При чем здесь Ростов?

– Дык!.. – сказал Брок и замахал руками.

– А загадка ваша – детская, – фыркнула девушка, нагибаясь к водителю, и пропела очень чисто и трогательно: – Огней так много золо-о-отых на улицах Саратова-а-ааа…

– Опаньки! – нахмурился сыщик. – Ты откуда эту песню знаешь?

– А что? – покраснела Саша.

– Плохая песня. Забудь немедленно!

– Да почему плохая-то?

– Плохая – и всё. Я запрещаю тебе петь эту песню. И слушать – тоже!

– Ни фига себе! – возмутилась Сашенька. – Даже мама эту песню поет. Иногда.

– Маме можно, – процедил сыщик.

– Да ты можешь мне наконец объяснить, почему мне нельзя? – топнула Саша.

– Ну, хорошо, – пробурчал сыщик. – Спой следующую строчку…

Девушка выпрямилась, тряхнула белокурой головкой, повела рукой и заголосила на всю улицу:

– Парней так много холо-о-остых, а я люблю женатого-о-ооо!

– Вот! – замахал Брок руками. – Вот именно! Женатого! А я этого не потерплю!

– А я тебя не спрошу, – фыркнула Сашенька и отвернулась.

– К-как?.. – опешил сыщик. – Как это не спросишь? Я ведь твой папа…

– Кто-то сам недавно говорил, что только документально.

– Ты меня неправильно поняла! – Брок замахал руками еще сильнее. – Я говорил, что документально – бесспорно, а вот на самом деле… всякое ведь бывает…

– Вот и у меня всякое бывает! – сверкнула на отца глазами девушка. – И не лезь в мою личную жизнь!

– Значит, правда… – понурил голову сыщик.

– А если и да?

– К-как это «да»?! Нет и еще раз нет! Видишь ли, «да» – в данном случае вовсе не то «да», которое «да» – в смысле «да»! И говоря «да», я очень на это надеюсь, ты подразумеваешь всё-таки «нет»…