Зона Посещения. Шифр отчуждения - Сергей Вольнов Страница 17

Хотя во время свободного полёта и сердце могло отказать, от этого никто не застрахован. Но ещё не останавливалось ни у кого. Вообще в последние десятилетия смертей из-за проблем с сердечно-сосудистой системой значительно убавилось. Все болезни, связанные с кровеносным обменом, крайне успешно лечатся, «запасные» сердца выращиваются искусственно, в пище много добавок, способствующих укреплению сосудов. По статистике, сравнительно с первой половиной века смертей от инфаркта на порядок меньше.

Воздух на краю террасы восьмидесятого уровня был высотный, точнее не скажешь. Безупречный, незамутнённый, чистейший… Ну, это никакими словами не передать. Овевал меня со всех сторон, свежий такой, полноценный.

С террасы я перешёл на собственно этажный уровень. Дорогу мне преградили два внушительных страж-бота, но, просветив и ничего сомнительного не обнаружив, выдали вежливое приветствие и расступились. Торговый лабиринт расположен на этом этаже. Дальше бутиков и заведений – на любой вкус!.. Хотя всё здесь, можно сказать, «декоративное», любые товары можно отыскать в Сети и получить доставкой на дом.

Но посетителей в реальных магазинах полным-полно. Для многих людей шопинг по старинке – вполне интересная разновидность проведения досуга. Человек, как ни крути, существо социальное, и общаться в реале хочется порой даже закоренелым компьютерным «гикам».

Вот в этом ряду одежда. Всё, что сейчас модно, всё, что пока или уже не модно, разных фирм, дизайнов, размеров… От сексуального нижнего белья до аляповатых валенок в стиле «дядя Ваня-тракторист». Да-да, валенки тоже в наличии, и это ещё цветочки! Ассортимент театральных костюмов, всякой древней одежды, праздничных костюмов… В общем, мешанина всего и вся.

Гастрономии тут нет, она на другом этаже, там просто глаза разбегаются при виде навезённых со всего света вин, выпечки, сыров, мясных изделий, экзотических фруктов… Список изобилия можно продолжать долго, на сколько у кого хватит фантазии.

Я сюда не за этим пришёл.

Просто констатация. Мне убеждать себя не увлечься шопингом не надо, я здесь хожу не впервые. Уверенным шагом проследовал к лифту, проведя скользящим взглядом по пёстрым бутикам.

Кабина уже тут как тут. Лифт поднимается-опускается в прозрачной колбе, и, пока я ехал, мог наблюдать за тем, что снаружи. Приличную скорость способен развить подъёмник, уши заложило, как обычно, зато совсем недолго – и я уже там, куда надо было попасть.

Даже кнопки не требовалось нажимать, лифт сам определил, куда доставить, добывая информацию обо мне из сетевых профилей. Инфы в планетарных базах данных о любом человеке предостаточно. Правда, бытовые устройства могли и «промахнуться», не совсем точно просчитать намерения, но обычно справлялись с задачей. Я даже размеренной музыкой, игравшей в кабине, не успею как следует насладиться, а уже пора выходить.

Стоя на узорчатом полу в просторном пространстве опускающейся кабины, я оглядел панораму родного города, раскинувшегося между водной гладью и горным плато на полуострове, изрезанном бухтами и заливами. Люблю я Гордый, что уж тут душой кривить. Несколько раз уезжал из него надолго, но всегда возвращался… Створки за моей спиной раздвинулись. Немного пройдусь и буду на улице. Там буквально несколько поворотов, и на месте.

Я вышел из лифта в большущий холл. Наперерез мне двигалась большая группа индусов. Стараясь избежать столкновений, просочился сквозь толпу, пошёл дальше, мимо двух светловолосых женщин без пяти минут бальзаковского возраста, обе с грудями явно больше третьего размера, едва вмещавшимися в декольте.

По гладкому полу, только что отполированному до блеска исполнительным роботом-уборщиком, хоть бери да скользи, что я и сделал, и в этом скольжении пролавировал между детишками – задень одного, и все попадают, как оловянные солдатики, – их суетливыми мамашами, стайками гламурных фиф, див, джентльменов в очках, сухоньким мужчиной в галстуке… Неконтролируемое катание прекратилось, когда я приземлился на руки и произвёл вынужденное торможение.

Быстренько вскочил и ретировался, пока возмущённые крики откуда-то сзади не затихли, и нырнул в скопление людей у выхода. Чуть не столкнулся с улыбающимся африканцем, у которого на голове зачем-то размещалась клетка с пёстрой птичкой. Он весело воскликнул, обращаясь ко мне: «Хэй!» Я ответил в том же тоне: «О’кей, бро!», и устремился дальше. Перед самым выходным проёмом смешался с группкой явно довольных жизнью неохиппи, пробрался меж ними и наконец выскочил из небоскрёба. Заслуженно перевёл дух после напряжённого прорыва на волю.

Через некоторое время добрался куда надо, в кафе.

Марлин назвал заведение красиво, «Неаполь». Точка расположения подобрана им была не менее удачно, чем всё остальное, – вроде и в пределах центрального округа, но в таком местечке, где меньше заметна вся эта суета повседневности, почти нет шума… Здесь – типа исторический квартал. Вся архитектура в каноническом досетевом стиле прошлого века. Даже будка красненькая стояла, а в ней функционирующий телефон-автомат.

Внутри кафешки растекалась ненавязчивая музыка. Стены украшали картины в стилях, которые назывались «современным искусством» ещё в начале нашего двадцать первого века. В помещении было не холодно и не жарко. Аккуратненькие окошки, столы трёх видов: большие, средние, маленькие. Пахнет вкусной едой. Повинуясь заманчивому запаху, случайный клиент уже не отказался бы от дополнения к классической чашечке кофе в виде какого-нибудь образца местной выпечки.

Освещение тоже не резкое, но вполне достаточное. Посетителей много, однако мест каким-то чудом хватает на всех. Именно потому, что народу всегда битком, Марлин вышел в зал и ждёт меня, я это знаю, хотя у него в кулуарах свой кабинетец. Там, за мраморной барной стойкой, не справа, куда пролегала дорога в уборную, а слева.

Главный «конёк» заведения – здесь нет роботов. Пицца готовится вручную, на кухне за барной стойкой, и это её аромат по всему «Неаполю» струился…

А стена прямо за барной стойкой была вымощена различными ёмкостями с напитками. Чего только не имелось в этой пёстрой коллекции! Сведущие люди знали, что содержимое не всех из бутылок продавалось случайным клиентам; если бы кому-то из текущих посетителей вдруг взбрело в голову осведомиться о стоимости, к примеру, во-он того матёрого бутыля, наполненного ещё в тысяча девятьсот каком-то году, его, вполне возможно, ожидал бы «полный облом», как выражалась моя бабушка.

Помещение кафе давало простор для изучения. За одним столиком ворковала умильная парочка, за другим подросток наворачивал свой ломоть пиццы после школы… А там пепперони уплетал уже вполне взрослый мужик, широкий, как тумба, видимо, мама в детстве накормила вдоволь гамбургерами и кренделями… Рыженькая девица в одиночестве распивала коктейль, видимо, поджидала себе молодца посимпатичней. И-и-и, в самом углу, конечно же… Ну да, вон он, расселся.

Марлин! Собственной персоной.

Полбутылки уже нет – коньяк давно почат. Кроме коньяка, на столе ничего. Ну, положенные причиндалы стоят, конечно, типа салфеток, солонки-перечницы. Однако никаких закусок. Традиция у нас такая. Первая бутылка без закуси. «Только хардкор», опять же, по выражению моей бабушки.