Гений - Мари Лу Страница 17

— Вот будет развлекуха, — говорю я.

Я почти вернулся в свою родную стихию.

Мы направляемся к погруженной в сумрак лестнице, потом по очереди перепрыгиваем на мостки и перебираемся на балки. Сначала Каэдэ. Забинтованная рука не добавляет ей сноровки, но она все же умудряется надежно ухватиться за балку. Теперь моя очередь. Я без труда перепрыгиваю на перекладину и прячусь в тени. Пока нога работает хорошо. Каэдэ одобрительно смотрит на меня.

— Чувствую себя прекрасно, — шепчу я.

— Я вижу.

Мы двигаемся молча. Мой медальон несколько раз выбивается из-под рубашки, приходится засовывать его обратно. Время от времени я поглядываю вниз или на воздухолет. Посадочная площадка заполнена военными всех рангов, и теперь, когда большая часть предыдущего экипажа «Династии» покинула воздухолет, смена образовала длинные очереди на входных пандусах. Я вижу, что все они проходят быстрый осмотр, проверку документов, экспресс-сканирование. Далеко внизу на площадке перед лифтом собираются новоприбывшие кадеты.

Вдруг я замираю.

— Что случилось? — резко спрашивает Каэдэ.

Я поднимаю палец. Мой взгляд замер на знакомой фигуре, пробирающейся сквозь толпу.

Томас.

Этот деятель проследил наш путь от самого Лос-Анджелеса. Он время от времени останавливается, чтобы задать вопрос вроде бы случайным солдатам. С ним собака такой белизны, что отсюда, с высоты, она светится, точно маяк. Я протираю глаза — уж не галлюцинация ли это? Нет, он здесь. Он протискивается сквозь толпу, держа руку на поясе у пистолета, в другой руке поводок громадной белой овчарки. За ним движется небольшая цепочка солдат. Мои конечности на мгновение немеют, и внезапно перед глазами встают картины: Томас целится из пистолета в мою мать, Томас избивает меня до полусмерти в комнате допросов Баталла-Холла. Видения окрашены в красный цвет.

Каэдэ понимает, что приковало мое внимание, и тоже смотрит вниз. Ее голос возвращает меня к действительности.

— Он приехал за Джун, — шепчет она. — Шевелись.

Я тут же перебираюсь вверх по балкам, хотя все мое тело содрогается.

— Джун? — шепчу я в ответ, чувствуя, как во мне закипает злость. — Так вы, Патриоты, именно его пустили по следу Джун?

— Для этого имелись веские основания.

— Какие же?

Каэдэ нетерпеливо вздыхает:

— Томас ничего с ней не сделает.

Не дергайся, не дергайся, не дергайся. Я заставляю себе двигаться дальше. Теперь у меня нет другого выбора — только довериться Каэдэ. Руки трясутся, и я делаю над собой усилие, чтобы унять дрожь, подавить в себе ненависть. Мне невыносима мысль о том, что Томас дотронется до Джун. Если я не выкину это из головы, то не смогу сосредоточиться ни на чем другом.

Не дергайся.

Внизу под нами патруль Томаса продирается сквозь толпу. Он приближается к лифту.

Мы добираемся до корпуса воздухолета. Со своего места я вижу цепочку солдат — ждут, когда можно будет подняться по пандусу. И тут слышу, как белая овчарка тявкает в первый раз. Теперь Томас со своими людьми стоят на одной из лифтовых площадок. На той же, откуда садились в кабину мы. Теперь собака лает без перерыва, задрав нос к дверям лифта и махая хвостом. Смотри вперед. Шевелись.

Я снова кидаю взгляд вниз: одну руку Томас крепко прижимает к уху — вероятно, у него наушник. Он замирает на минуту, словно пытаясь понять, что услышал. Потом вдруг отдает команду своим людям, и они устремляются прочь от лифта. Назад в толпу солдат.

Вероятно, они нашли Джун.

Мы двигаемся в полумраке под потолком дока, пока не подбираемся достаточно близко к неосвещенной стороне воздухолета. Она футах в десяти от нас, на ней единственный металлический трап, идущий вертикально вдоль борта до верхней палубы. Каэдэ устраивается поудобнее на металлических балках.

— Ты прыгай первым, — велит она. — У тебя лучше получается.

Пора пошевеливаться. Каэдэ освободила мне достаточно места — угол для прыжка удобный. Я устойчиво упираюсь ногами, изготавливаюсь и, надеясь, что нога не подведет, делаю гигантский прыжок. Мое тело с приглушенным стуком ударяется о металлические ступени, и я сжимаю зубы, чтобы не закричать. Боль пронзает заживающую ногу. Я выжидаю несколько секунд — пусть пройдет напряжение, потом карабкаюсь по трапу. Патруль внизу я отсюда не вижу, но это означает — как хочется думать, — что и они нас не видят. Больше того, я надеюсь, что они вообще ушли. Слышу за спиной, как прыгает Каэдэ; она ударяется о трап в нескольких футах подо мной.

Наконец я добираюсь до мусоропровода. Отталкиваюсь от трапа, хватаюсь руками за край лотка и, подтянувшись на руках, перемещаюсь в темноту. Я снова чувствую резкую боль, но нога полна новообретенной энергии, я ощущаю силу, которой в ней давно уже не было. Я отряхиваю руки и встаю. Первое, на что я обращаю внимание, — холодный воздух в мусоропроводе. Вероятно, охлаждают внутренние помещения корабля перед стартом.

Несколько секунд — и Каэдэ тоже подтягивается. Она морщится, потирая бинты на своей незажившей руке, потом толкает меня в грудь.

— Никогда не останавливайся посредине подъема, — выговаривает она мне. — Всегда двигайся вперед. Твоя импульсивность может дорого нам обойтись.

— Тогда не давайте мне повода проявлять импульсивность, — огрызаюсь я. — Почему вы не сказали, что Томас придет за Джун?

— Я в курсе ваших отношений с этим капитаном, — отвечает Каэдэ.

Она щурится, вглядываясь в темноту, потом дает знак подниматься по мусоропроводу.

— К тому же Рейзор решил, что не стоит тебя заранее волновать.

Я готов ответить, но Каэдэ бросает на меня остерегающий взгляд. Я не без труда проглатываю злость. Напоминаю себе, почему оказался здесь. Ради Идена. Если Рейзор считает, что Джун будет в безопасности под присмотром Томаса, так тому и быть. Но что сделают с Джун республиканцы, когда она окажется в их руках? А если что-то не заладится и Конгресс или суд предпримет действие, не предусмотренное Рейзором? Откуда у него такая уверенность? Вдруг возникнут проблемы?

Мы с Каэдэ пробираемся вверх по мусоропроводу и наконец оказываемся на нижнем уровне «Династии». Прячемся до взлета за лестничным колодцем отдаленного хвостового двигателя — пойдем дальше, когда паровые поршни придут в действие и мы ногами почувствуем давление корабля, взлетающего с посадочной площадки. Я слышу, как по бортам слетают гигантские причальные тросы, всплеск аплодисментов экипажа, радующегося очередному успешному взлету.

Проходит полчаса, злость наконец стихает, и мы появляемся из-за лестничного колодца.

— Пойдем сюда, — бормочет Каэдэ, когда мы добираемся до крохотного коридора, откуда можно пойти в двух направлениях: к двигателям или прямо на нижние этажи.

— Иногда они проводят внеплановые осмотры у входов на нижние палубы. В моторном отсеке у нас, вероятно, будет меньше проблем.