Бесконечность не предел - Василий Головачев Страница 17

— Старшему Глебу шесть, младшей Наденьке — четыре, — вставил слово Саблин, накладывая салат.

— И Тимурчику пять, — добавил гордо Михась. — Алкоголь употребляете?

Прохор обратил внимание на отсутствие на столе бутылок с вином, и Михась объяснил:

— Дан не пьёт, я уже десять лет в рот не беру, но для гостя могу открыть что-нибудь приличное, винцо есть грузинское, «Саперави», водочка смоленская, коньячок армянский.

— Спасибо, не балуюсь, — отказался Прохор с лёгким сердцем. — Я тоже только на праздники бокал шампанского себе позволяю.

— Это правильно, мозги лучше работать будут. Все эти разговоры о пользе вина — сволочная реклама для продавцов, не верьте. На себе испытал, знаю, о чём говорю. А сейчас вот этой самой рукой быка могу свалить одним ударом!

Михась сжал кулак, мышцы руки вздулись буграми.

Саблин косо посмотрел на Прохора. Мышцы противника для тренера рукопашки почти ничего не значили, он и сам мог свалить быка, не прилагая особых усилий, но говорить об этом другу не стал.

— Ешьте, что понравится, — повёл рукой Михась. — Салаты, грибы бочковые, сам собирал и сам солил, правда, прошлогодние, нынешних ещё нету, овощи тоже сами на огороде выращиваем. А я объясню, что к чему в здешней епархии.

По словам Михаила выходило, что выжил он только благодаря коренной ломке уклада жизни. Деньги у него были, поскольку после института он занялся бизнесом — производством российских комплектующих для компьютеров и военной аппаратуры, но здоровья на «выращивание» денег уходило столько, что никакое лечение не помогало. Да и к алкоголю пристрастился.

— Спасибо, жена поняла. Рванули вместе с ней сюда из города, когда осознал: ещё полгода такой гонки — и кранты!

Переехав в Клирово, Михаил Шулепов обжился, за год справился со страшным диагнозом — рак предстательной железы, вложил деньги в больницу и начал строить в селе то самое гражданское общество, о котором вспоминал каждый новый президент. Правда, основой этого общества он избрал не демократию, а здравый смысл.

— Демократия, по моему глубокому убеждению, — одурачивание народа с помощью народа для блага этого же самого народа. Скажете, не так?

— Согласен, — кивнул Саблин, наливая себе вторую кружку клюквенного киселя. — Хотя есть другая формулировка: демократия — это когда народ может смело посылать власть туда, где находится сам.

— Если бы всё было так просто, — фыркнул Михаил. — Посылай власть не посылай, счастливей не станешь.

— Почему же? Вверху давно действует классное правило: чтобы сделать человека счастливей, надо у него всё отнять, а потом немножко дать. Что и происходит.

— С этим и я соглашусь.

— Надо жить по закону, — пробормотал Прохор, не ожидая, что его втянут в политический коллоквиум.

— Да я бы не против, дружище, закон справедлив, но всех посадить, к сожалению, нельзя.

В ходе дальнейшей беседы выяснилось, что имел в виду Михаил под строительством нового общества «по здравому смыслу» в отдельно взятой деревне.

— Сначала я часто сорил деньгами, — говорил он. — Давал в долг, ссужал под крохотный процент, тратил на благотворительность. Однако благотворительность, как оказалось, больше рождает потребностей, чем устраняет проблем. Просители начали строить очереди, а дело не сдвигалось с места. К тому же нормального разговора с чиновниками у меня никогда не получалось, так как они смотрели на мои предложения с точки зрения личной выгоды, и если выгоды не было — никто с места не сдвигался. И тогда я предложил иной подход: не собирать справки для разрешения совершить то или иное деяние, а показывать конкретный результат, полученный втихаря.

— Это как ты лес сажал? — усмехнулся Саблин.

Михаил хохотнул.

— Было дело. — Он кивнул на окна веранды. — Лес видишь? Ему от силы девять лет, а вымахал как пятнадцатилетний. Это лесопосадка, там край болота был и торфяники горели.

— Не может быть! — не поверил Прохор.

— Год назад после очередного пожара собрал в Лесхозе министр коллегию, человек тридцать. Стали обсуждать, что лесоохрана у нас мощная, а новые посадки загибаются. Я встал и сказал, что они свои посадки по чиновничьему плану сажали, в День леса — 14 мая, когда сушь пошла, а я свои — до 4 мая посадил, когда почва ещё влажная была. Да ещё сажал по дедовскому методу.

— Это как? — поинтересовался Саблин. — Ты меня не просвещал.

— Деды «по часам» сажали. На том месте, где стрелки крепятся, дуб сажаешь, на двенадцать и на шесть часов — по сосенке, на три и на девять — ёлки. В промежутках — клён, липу, берёзу, ясень. Вот и получается такой лес. — Михаил кивнул на лесной мыс, начинавшийся от границ усадьбы.

— А чиновники как восприняли твою инициативу, не в штыки?

— Сначала презрительно репу чесали, сидят наглые молодые морды, так и двинул бы! А иногда хотелось сунуть голову в песок, как страус, и подождать, пока жизнь на Земле кончится. В общем, когда я им показал свой участок, начали соображать. Теперь у нас лучшее по России лесоразводное хозяйство.

Поговорили о больнице, открытой ещё в 1870 году, которую признали нерентабельной. Михаил просил в районе и области отдать её ему, не отдали, разворовали оборудование, хотели продать территорию площадью в семь гектаров частным застройщикам. Но он провёл местный сход, подключил журналистов и больницу восстановил.

— Я его спрашиваю, — заметил Саблин, — зачем тебе этот геморрой с развалинами? Он ведь не только больницу отремонтировал, ещё и пионерлагерь раздолбанный восстановил. Одни растраты. Жил бы спокойно, деревья для олигархических усадеб выращивал. Так знаешь, что он ответил?

Прохор посмотрел на Михаила, вытиравшего пот со лба.

Михась подмигнул ему.

— Люблю, когда меня хвалят. А насчёт затрат… это же такое счастье — что-то конкретное после себя оставить! Бесплатная больница для стариков, оздоровительный лагерь для детишек, турбаза, фермерское хозяйство, леспромхоз — двадцать гектаров лесопосадок. Вот живу и радуюсь жизни!

Прохор хотел сказать, что местная чиновничья рать наверняка имеет со всего этого свой навар. Но энтузиазм бывшего бизнесмена потрясал, и об издержках его деятельности вспоминать не хотелось.

— Да и помогать мне стали, — закончил Михаил, вставая из-за стола. — Кто деньгами, кто материалами. Добрых людей, у которых есть кое-какие свободные деньжата, в стране хватает, им просто надо показать, во что и как их вложить. Сейчас самовар принесу, у меня ещё прадедовский.

Он вышел.

Саблин отставил кружку.

— Царский кисель! Как он тебе?

— Кисель?

— Михась.

Прохор молча поднял большой палец.

— Останешься здесь на пару недель?

— На пару не останусь, максимум на неделю.