У звезд холодные пальцы - Ариадна Борисова Страница 17

…Подошла очередь стрелять.

– Наша Модун всех посрамит, – гордо сказал Кытанах, услышав ее имя. Так и вышло. Женщина натянула тетиву тяжелого лука и прицелилась. Яростный свист стрелы догнал летящий в страхе ветер, а саму стрелу, что неслась вразрез ветру, никто не увидел.

– В цель! – крикнул кто-то с восторгом.

Лошадиная бабка исчезла с самого дальнего пня.

* * *

Что могло случиться на стрельбище лучше, чем победа Модун? Разве что завтра глянуть на метание батасов и топоров. Поздравив воительницу, Кытанах кивнул Мохсоголу:

– Не на что тут больше смотреть, пошли.

На следующей поляне позади маленькой урасы слышался сдержанный гул. Зрелые мужи и молодые мужчины, эленцы и гости, жаждали испробовать себя в борьбе хапсагай. В толпе мелькали меченные молниями лица ботуров.

Хапсагай, кроме силы и ловкости, требует молниеносной скорости. Говорят, эта борьба родилась в старинных рукопашных боях. Ее изобрели потому, что древние кузнецы, еще не поднаторевшие в мастерстве, ковали слишком тяжелые латы и ломкие мечи. В жарких битвах ратники часто оставались безоружными. Что было толку расшибать кулаки о железный доспех? Придумали хапсагай, чьи приемы слыли не менее смертоносными, чем удары меча.

Со временем «бой без крови» перестали применять в сражениях, но он полюбился народу и правила его изменились. Мужчины выходили бороться аймак на аймак. Всласть намяв друг другу бока, садились за доброе угощение – кто проиграет, тот и потчует. Нынче же только мальчишки ходят «семь на семь».

Хозяйки Круга – оценщики и судьи – отбирали поборников в урасе. Обнаруживая тех, кто не воздерживался от обильной еды и питья или недавно баловался с женщинами, проницательные старухи сразу их удаляли. Сила таких воителей израсходовалась, движения утратили резвость. Отринутые, пунцовея лицами, спешили под прикрытие березовой рощи. Избранные раздевались до коротких исподних штанов и усердно натирали себя порошком из каленой древесной трухи, чтобы руки соперников не скользили по телу.

Намеченных ждал еще жребий. На голову угадавшего веточку в кулаке Третьей Хозяйки повяжут ременной обруч с белой гривкой, он будет представлять жеребца Новой весны. Тот же, кому выпадет пустая ладонь, станет Быком Мороза и получит обруч с кожаными рожками. «Быку» придется труднее. Понятно, чьей победы народ возжелает больше, ведь поединок извечных врагов – весны и зимы – предвестье того, как пройдет время-осуохай грядущего года.

Поверх голов прошедших отбор уже взлетала и опадала белая грива. Мохсогол заторопился было, боясь пропустить бой, но замедлил шаги и сообщил:

– Вижу гривастую шапку Отосута. Скачет, бороться готовится.

– Где шныряют твои непутевые гляделки, старик? – фыркнул Кытанах. – Это другой длиннополый. Мне отсюда слышно дыхание Абрыра.

В самом деле, нетерпеливо подпрыгивал в ожидании игрища костоправ Абрыр, а травник Отосут столбом стоял рядом. Разные в нравах, не особо ладившие друг с другом, внешне жрецы были будто братья. Оба в белом, с распущенными из-под островерхих шапок волосами, одинаково высокие. Не во всякую дверь войдут, не задев притолоки.

Стараясь не выбиваться за вычерченный на земле зрительский круг, люди пробирались к рядам. Устраивались поудобнее и высматривали знакомых. Кытанаха с Мохсоголом почтительно пропустили в первый ряд. Сидящие здесь старики заулыбались, принимая в свою говорливую стайку бойких на язык друзей.

Взбудораженные мальчишки в предвкушении боя оседлали деревья окрест, вздорили и задирались. Даже сыновья старейшины, близнецы Чиргэл и Чэбдик, не уместившись на одной ветке, поцапались, чего еще не случалось. Дети саха любят хапсагай и готовы драться круглый год. Случается, во время свадеб не прочь побороться и женщины. Но это так, баловство. Из женщин только Хозяйки Круга знают хапсагай, причем лучше мужей – и мирный, бескровный бой, и древний военный, в который допущен дух смерти. Это знание входит в одно из секретных испытаний Посвящения в почтенные горшечницы.

Народ утих и зашептался: из урасы с накинутыми на головы ровдужными платками вышли первые бойцы. Старухи вывели их в середину состязательного круга и стянули покрывала. Зрители одобрительно загудели – хороши были молодцы!

– Хороши-то хороши, да что-то бока у них больно укатисты, – заметил привередливый Мохсогол.

– Нестрог ваш отбор, Хозяйки, те ли места вы щупали? – прозвучал голосок Кытанаха.

Гости с недоумением заоглядывались на слепого тонкоголосого старца. Кто-то осуждающе цыкнул. Однако остальные деды поддержали:

– Верно бают табунщики!

И правы оказались придиры. Чересчур расчетливые соперники долго примерялись друг к другу. Ерзали, а не боролись, уклоняясь от решительных действий. За излишнюю осторожность Хозяйки засчитали проигрыш обоим.

В выборе почтенных старух тоже имелись свои правила. Выставляли борцов, равных не только по весу и подвижности, но и по мастерству ведения боя. Сведущие в приемах хапсагая, как никто, старухи прекрасно знали, что гордо вздернутые подбородки и взгорья мышц еще не свидетельствуют об умении сделать сражение по-настоящему красивым. Лишь от поединка к поединку пары бойцов становились подвижнее и подбавляли веток азарта в разгорающийся костер борьбы.

Старики отпускали ехидные замечания, а народ шумно приветствовал победителей и утешал побежденных. Толпа зрителей гудела, как бурливые пороги горной речки Бегуньи.

Хозяйки выдвинули Абрыра и Отосута друг против друга. Длинные волосы жрецы скрутили в узлы, и стали видны их мускулистые плечи, близко знакомые с тяжелым трудом. Тугие икры говорили о каждодневной ходьбе отнюдь не по мягким лужкам. Удивительно было, что столь достойные похвал тела поддерживает молочная и растительная пища, – ведь мяса, что дарит мышцам особую упругую силу, озаренные, как известно, не потребляли.

Малопристойные насмешки и хохот вызвали их исподники, пошитые из выбеленной ровдуги. Востроглазый Мохсогол приметил, что смущенные девушки, шепчась и хихикая в ладони, посматривают на жрецов куда с большим интересом, чем разглядывали остальных.

– Втуне пропадает ядреная мужская сила, – вздохнул с сожалением. – Хорошенькие глазки и щечки этим красавцам как собаке трава.

– Зато нет нужды вдыхать одуряющий запах кабарговой струи, – ухмыльнулся Кытанах.

Досадливо взмахнув рукой, будто отгоняя комара, Мохсогол сказал:

– Знать, Сандал ушел переживать из-за упавшего ковша, раз парни дерзнули выйти в круг состязания.

– Печалится главный, – закивал головою Кытанах. – Не зря пустая гроза недавно гремела. Быть, видно, засухе… А чего бы молодым-то не потешиться в честном бою? Все ж таки праздник!

Натруженные руки жрецов скрестились на спинах в захвате. Лоб костоправа под ремешком «жеребца» быстро взмок. Лицо травника раскраснелось, но было, как всегда, непроницаемо.

– Кто кого одолевает? – нетерпеливо дергал Кытанах приятеля, прекратившего поток речи.