Неделя: истории Данкелбурга - Сергей Жилин Страница 17

Кто же он?

Если хочу водить это чудовище за нос, хочу незаметно пасти его, я должен всё о нём знать. Я должен знать всё, чтобы быть готовым к его непредсказуемым поступкам…

Сегодня он вернулся поздно вечером. Ночью был дома. Он убивает строго раз в четыре дня. Он зависит от какого-то графика… Очевидно, где-то работает, причём, сегодня был в дневную смену, но завтра, я уверен, пойдёт в ночь. Во время свободных отсыпных суток он и совершит очередное убийство. Это будет точно в воскресение.

Кем работает? Судя по тому, что он вытворяет с жертвами, Решето может быть и мясником, и врачом, и таксидермистом… Не знаю почему, но мне необходимо знать, где он работает.

Мне необходимо знать его имя, мне необходимо знать о нём как можно больше. Зачем? Не имею понятия… Просто во мне преобладает убеждение, что меня могут уберечь от его ножа обильные знания.

Знания о маньяке могут спасти от самого маньяка? Да, я верю в эту чушь…

Когда верующего ничто уже не может спасти, он пытается спастись мелким крестиком.

На конечной я вышел… Единственным, кто захотел проводить меня до дома, был промозглый ветер…

В ту ночь, десять дней назад, я снова пил мерзкий чай со ржавой водой. В голове стояли неприятные картины того, как ржавчина оседает у меня в горле, проникает в желудок, отправляется оттуда в почки, в мочевой пузырь и выходит вместе с рыжей мочой. На фоне покрытого ржавчиной унитаза это не так сильно заметно.

У Ройлсов в квартире раздавались звуки оргии. Чёртовы аморальные выродки, плевки господа снова позвали знакомых, перетасовались в произвольных комбинациях и занялись омерзительным групповым сношением! Вот кого бы с радостью увидел убитыми Решетом! Я бы даже подержал одного из гадкой семейки, пока садист-душегуб расправляется со вторым!

На душе стало так мерзко, что я не выдержал и сплюнул. Тягучая слюна плюхнулась и растеклась по полу. Я печально выдохнул и растёр её подошвой по половицам.

Допивать рыжий чайный напиток перехотелось.

Я бы вылил его в раковину, но тут меня окончательно вырвало из колеи! Я схватил кружку, выбежал на лестничную площадку и выплеснул всё оставшееся в чашке на дверь четы Ройлсов! Никто даже и не узнает…

Да и какое им дело до соседей, плескающих им на дверь чай… Всё, что не имеет ничего общего с аморально искажённой половой жизнью, мало волнует семью извращенцев! Великим трудом удалось остановить себя от, скажем, удара ногой в дверь.

Я вернулся к себе и плюхнулся на кровать, приступив к фантазиям: вот представляю, как я в роли Небожителя бью сверху по этому дому кулаком и расплющиваю его! Из-под обломков начинают выползать жильцы и разбегаться, как маленькие муравьи! Своим большим пальцем я давлю их одного за другим!

Последней лениво выползает толстая, как таракан, миссис Францельш. У неё два длинных усика, которыми она шевелит, как самый настоящий кухонный паразит, рыжий и вечно голодный. Рад бы расплющить это создание, но мне настолько мерзко, что я не решаюсь это сделать! Хозяйка большей части дома скрывается где-то в переулках…

Поднимаюсь выше. Я же ведь сам Небожитель! Я всемогущ! Вот перед глазами у меня уже весь Данкелбург со всеми его пороками и недостатками. С высоты видно, как наркоманам сносит башню, и они либо сразу дохнут, либо отрубают сами себе руку, которую варят в кастрюльке, чтобы потом съесть… проститутки отдаются за пригоршню мелочи, соглашаясь во время секса лизать раскалённые прутья… бандиты вырезают за ночь полсотни человек ради грязных денег… в коммуне хиппи в полной антисанитарии рождается чума, и дети цветов идут по городу разносить заразу…

Я всемогущ! Я поднимаю ногу и раздавливаю пятой весь город!

На руинах мегаполиса поднимаются целые поля седых фиалок – женских слёз будет немало…

Глупые фантазии так увлекают меня, что я не замечаю момента, когда проваливаюсь в сон. Во сне я уже не вижу гнилого серого Данкелбурга. Я хожу по лесу среди летних цветов и ищу жемчужину…

С утра я повторяю ежедневный ритуал: стою на острых обломках кирпичей, умываюсь ржавой водой и чищу зубы. По возможности стараюсь забыть про ржавчину.

После этого сразу собираюсь и выбегаю на улицу. Прямо под окнами дома покупаю у разносчика газет свежий номер «Еженедельно актуально». Мимо со звоном проползает трамвай.

Как я и ожидал, из окна высовывается сухое лицо старого шизофреника. Мутный взгляд доживающего никчёмную жизнь старца провожает жёлтый трамвай, идущий на северо-восток. Стоит рельсовому толстячку скрыться из виду, как престарелый чудак теряет интерес к происходящему на улице…

Ну, да и бог с ним…

Я же скорее бреду к метро. По пути мне попадается попрошайка, прощупывающий дорогу перед собой тростью. На немытой шее нищего висит табличка, характеризующая беднягу как слабовидящего и глухого. Я смотрю на бедняка, и меня всего пробирают сомнения…

Тщедушная фигура проходит мимо, размахивая алюминиевой кружкой для милостыни. На дне лежит пара монет – жалкий заработок за утро. Глухой и слабовидящий начинает удаляться, как меня вдруг просто переполняет недоверие. Прямо возникает жжение между лопатками!

– Эй! – решил крикнуть я.

«Глухой» тут же останавливается и рефлекторно оборачивается на меня, недоумевая, видимо, что дёрнуло меня кричать посреди улицы. Я же недоумеваю, что дёрнуло меня разоблачать выдуманную инвалидность тщедушного…

Нищие стараются подключить к своему ремеслу хитрость и находчивость. Не уверен, что из-за факта отсутствия слуха этот убогий получает больше. Отчаянием и безысходность, вкупе с острым желанием выпить, заставляют нищих использовать какие угодно методы, чтобы достучаться до крошащихся каменных сердец жителей Данкелбурга.

Но нет, не у всех сердца именно каменные и крошащиеся – у ряда людей его вовсе нет.

Город так устроен, что сердце в нём нужно только для того, чтобы гонять больную кровь, отравленную грязным воздухом, болезнями, наркотиками и прочей дрянью… Любить в Данкелбурге красный орган в человеческой груди не может. А те, у кого может, обычно, долго не живут…

Когда-то и я верил в любовь, когда-то и я пытался любить. Но потом понял, что это был просто обман. Сейчас я не люблю и не желаю любить, догадываясь, чем это в конце концов закончится. Однако, мысли о том обмане до сих пор навещают меня.

Стоило подумать о них, как они налетели на моё сознание скопом гарпий! Я долго и усердно отмахивался, отбивался от пернатых вонючих крыл, закрывал лицо от когтей. В итоге они сами разлетелись, напуганные рёвом приближающегося поезда метро.

Опять из жизни выпал фрагмент: не помню, как спустился в подземку.

Я сел. Поезд тронулся. Совсем рядом стоя едет девушка – стало немного неудобно сидеть при ней. Однако вокруг немало свободных мест, так что я быстро перестал об этом думать. Раскачиваясь на сидении в такт хода поезда, я поправил съехавшие очки и занялся газетой.