Рыцарь Шестопер - Федор Соколовский Страница 17

Василий не удержался и шепнул мужику на ухо:

— Слушай, ты, случайно, не хазарин?

— А кто это такие? — искренне удивился тот.

— Ладно, все равно бери…

Чуть позже весь табунок двинулся прочь от конюшни. Рыцарь восседал на белом в яблоках, за ним топали привязанный Пегий и еще один конь. Мужики вели в поводу по два коня каждый. Правда, глядя с высоты на тщедушные фигурки, оставалось только удивляться смелости отца и сына. Казалось, битюги сойдутся нечаянно корпусами и от крестьян останутся только деформированные мешки с костями.

Подумав о мешках, Райкалин вспомнил про живой трофей. Так ведь ни разу к нему в сумку и не заглянул и теперь почувствовал укоры совести. «Небось умерла животинка-то! Может, ей воды надо? Или покормить чем следовало? — Он аккуратно засунул руку в сумку. Нащупал что-то, сразу зашевелившееся и радостно пискнувшее. — Ха! Жив, курилка! Комиссара ему на корм! Кабы знать, чем его потчевать? Морковкой, хлебом или… кровью?»

Странная лягушка трансформировалась в блин и довольно ласково обернулась вокруг ладони. Затем стала легонько пощипывать кончики пальцев Василия, словно массируя их. Создалось впечатление, что именно так беззубые щенки тычутся в сосцы своей мамки. Да и подсказка всплыла из подсознания:

«Голодный. Но вряд ли такое существо будет пить молоко. Скорей в самом деле попросит капельку крови из пальца… Хм! Из одного ли? А если и глотнет, то как я проконтролирую количество выпитого? Да никак. В любом случае оно меня, как вампир, не выпьет досуха. И не заразит, превращая в кровопийцу… И на луну выть не стану… Наверное…»

Только пришел к таким выводам, как последовал еле ощутимый укол в подушечку безымянного пальца. Но Райкалин нисколько не испугался, скорей его это рассмешило.

«Ну вот, меня и жрать начали! — Вынимать руку и рассматривать, что там на пальце, в полной темноте показалось бессмысленным. — Потом гляну… Но неужели эта зверушка в самом деле кровь отсасывает? А зачем? Приду, попробую вынуть и чем дельным покормить. Узнать бы еще, что это такое… — И с досадой чуть не хлопнул себя по лбу. — Чего это я информацию перестал собирать?!»

Он тут же обратился к младшему крестьянину:

— Эй, богатырь! А как же вы тут жить не боялись, находясь рядом с власнечем?

Парень слишком долго молчал, и ответил его отец:

— Чего его бояться? Хороший дед был, всем помогал… Не знаю, почему только староста его у жупана не зарегистрировал. Небось тогда к нам тати и не сунулись бы.

— Так он ведь черный был.

— И кому это мешало? Зря его рыцари убили… И дом добротный зря сожгли, — вполне искренне сокрушался мужик. — Мы его всей весью строили.

Василий не стал признаваться, что это он местного знахаря и травника отправил на перерождение. Зато подвел разговор к главному:

— Говорят, что у него в доме смерчень имелся. Правда, что ли?

— Не знаю… Должен быть у каждого власнеча, дабы дом охранять и беречь. Наверняка и у нашего был домовой, потому что никто без спроса не мог в дом тот войти.

— Ты не путаешь, часом? — более громко зашипел рыцарь на крестьянина. — При чем тут смерчень? Наш баннерет утверждал, что домовой и смерчень разные существа.

— Глупости это! — вырвалось у мужика, но он тут же угодливо добавил: — Ваша светлость! — После чего изрек явно прописную истину: — Одно сие и есть в веках!

— Ну ладно, пусть так. Ну а если смерчень в доме есть, но своего власнеча не слушается?

Они уже подъехали к дому, и парень шустро открывал ворота во двор. Но Шестопера сильно интересовал ответ на его вопрос. И тот в самом деле оказался весьма интересным:

— Такое случается, если создавший домового власнеч черен душой и вынашивает особо опасные преступные замыслы против окружающих. Тогда смерчень выходит из повиновения злого колдуна и порой убивает его. Не знали разве, ваша светлость?

Пришлось хмыкнуть многозначительно. Василий продолжал расспросы, пока размещали лошадей. Снимать седла не стали, только ослабили подпруги да задали животным побольше корма, прихваченного в мешках из главной конюшни.

Результатами Райкалин был весьма доволен. Узнал, что у него в сумке местный домовой. Выведал, что тот разумен. И успокоил свою совесть по поводу убийства черного колдуна. А то слишком уж все нахваливали того, даже живота своего не жалея и выгораживая «знахаря и добрейшего травника».

Осталось только узнать, чем смерченя кормят, но сделать это помешали оруженосцы.

— Это что, все наши лошади? — вырвалось у ошеломленного Ольгерда.

— Нет! — постарался рычать громко и сердито Шестопер. — Не все! И вы, как мои полные помощники во всем, — он угрожающе покачал указательным пальцем, — должны будете навьючить на пристяжных лошадей всю нашу поклажу и трофеи. Выход с отрядом Молнара — на рассвете. Отправляемся в град Вищин. А вот эта лошадь останется на хозяйстве данной семьи. Она принадлежала мне, но я решил подарить этим крестьянам за отличный постой. Ужин готов?

— Да, — кивнул Петри. — И тебе опять полный жбан жидкой похлебки сварили.

— Отлично! Ночью будете охранять коней посменно…

Договорить Василий не успел, вмешался глава семьи:

— Мы сами глаз не сомкнем, ваша светлость! Так что все ложитесь и спите спокойно. — И велел сыну: — Сынок, подопри ворота с калиткой еще и кольями!

Сомневаться не приходилось, хозяин всю ночь глаз не сомкнет, охраняя нежданно свалившееся на него богатство в виде беременной кобылы. Но, судя по глазам парней да по их кислым рожам, подобное самоуправство может и не пройти. Рыцари спасшего их отряда тоже имеют глаза и уши, да и извилинами шевелят не только для приема пищи. С них станется поставить вопрос ребром, а то и со всей наглостью надавить на оруженосцев морально. А у тех в головах — великие и светлые идеи настоящего рыцарства. Могут и проболтаться.

Поэтому, еще перед тем как войти в дом, Райкалин отвел подчиненных в сторонку и строго-настрого приказал:

— Врать вам ничего не надо! Говорите только правду: «Господин играл накануне с рыцарем Гальцаром в кости. Играли азартно. Чем закончилась игра — не знаем». И все, больше ни слова на эту тему! Во всем остальном хватает моего рыцарского слова. Так ведь?

Те помолчали в сомнении, а потом Петри ответил:

— Конечно, если ты дашь рыцарское слово, то этого должно хватить. Но если кто усомнится в нем, тебе придется вызвать его на поединок.

— Это меньшая из бед.

— Но у нас все равно нет денег, — весьма своевременно напомнил Ольгерд.

— И с этим будем разбираться по обстоятельствам. Как говорят великие философы: даст Род день, даст и пищу, — перефразировал Василий крылатое выражение своего мира на местный, языческий лад.

И первым поспешил в дом. Но за дверью сразу остановился, прислушиваясь к разговору оруженосцев, задержавшихся во дворе.