Мама - Алексей Гравицкий Страница 17
Мама - Алексей Гравицкий читать онлайн бесплатно
Что, от этого сносит крышу? А представьте, как можно вообразить единовременно живущих собственной жизнью шесть миллиардов? А теперь, если еще способны соображать, посмотрите на это со стороны и осознайте собственное место во всем этом безумном многообразии. Самооценка и ощущение собственной исключительности и неповторимости наверное и снизится, зато можно взглянуть на вещи реально.
Я была в этом полотне всего одним узелком. Одной маленькой клеточкой. Да, за меня что-то цеплялось, да я за что-то цеплялась, но так ли значимо это в объемах всего полотна?
Так случилось, что именно рядом со мной завязался, запутался тот узел, распутать который было невозможно, не порвав полотна этого мира. И мир порвался. Разлетелся в клочья. Тот мир, которым жила я.
Сейчас, по прошествии стольких лет, я думаю, а могло ли что-то измениться, если бы этот узелок не завязался? Если б не сошлись тогда эти разные люди в одном месте? Возможен ли вариант, при котором полотно реальности не рвется? Или же вне зависимости от того, скрестились бы наши судьбы или нет, исход был бы один?
Ответа я не нахожу. Странно.
В любом случае, того мира больше нет. Он мертв. Родился этот мир. Новый. Другой. С точки зрения того, прошлого, этот теперешний мир ужасен, но если подумать, то мне он нравится больше.
Он меньше, чище и незамутненнее. Он проще и добрее того, который был. Меньше потребностей, меньше зависти, меньше злости. Тот мир был красочным и жестоким, порой безразличным, этот – серый, но значительно мягче и лояльнее.
Новый мир при своей внешней убогости и невзрачности открыт, прост и чист, как маленький ребенок. Возможно, когда-нибудь и этот мир наполнится красками. Когда и какими красками? И кто тот художник, что разрисовывает мир? А может быть, он не художник, а пьяный маляр.
И еще интересно, сможет ли когда-нибудь этот новый мир стать похожим на тот старый. И нужно ли это.
Кажется, я впадаю в старческий маразм. Что ж, наверное, уже пора.
А море серое и холодное, а когда-то было лазурным и теплым, и чайки летали. Где вы, чайки? Глупые птицы.
Как странно все это…
Стакан может быть наполовину пуст и так же может быть наполовину полон. Во всяком случае, такая философия допустима. А вот интересно, можно ли то же самое сказать о собственной роже? Хозяин посмотрел в зеркало и окликнул:
– Мамед!
– Да, хозяин, – отозвался араб, в ванную комнату он заходить постеснялся.
– Скажи мне, философ, я наполовину брит? Или наполовину не брит?
– Вы полностью в ванной комнате, хозяин, – бодро отозвался тот. – И я жду не дождусь, когда вы полностью бритым выйдете к завтраку.
Хозяин усмехнулся:
– Тебе не кажется, что в этом есть доля фатализма? – полюбопытствовал он и принялся соскребать остатки щетины. Впрочем, Мамед его вопроса скорее всего не услышал, потому как ответа он так и не дождался.
К завтраку хозяин вышел через десять минут. Умытым, подтянутым, гладко выбритым, но в халате. На удивленный взгляд Мамеда ответил небрежно:
– Мне лень. У меня дурное настроение.
– И кто будет управлять государством, пока оно у вас дурное, господин президент?
– Тот, кто занимался этим последние пятнадцать лет. Народ.
– И кухарка может, – процитировал араб. – Ну-ну. А если серьезно?
– А если серьезно, – хозяин потянулся за кофейником, – я же ничего не решаю. Все решают они. И управляют они.
– Они не народ.
– В каком-то смысле и они – народ.
Кофе горячей черной струей ударил в белый фарфор чашки, заполняя ее, поглощая всю белизну. Черный парующийся кофе.
– Знаешь, Мамед, я вот о чем подумал. Если в белую чашку налить черного кофе, она станет черной. Но если кофе выпить, она не станет опять белой. Чтобы вернуть чистоту, надо вымыть чашку. Потратить силы и время, а не ждать, что все очистится только потому, что ты выпил кофе и получил удовольствие.
– Простите, хозяин, – араб снова смеялся одними глазами. – Но метафоры с утра вам не удаются. Что вы хотели этим сказать?
– Только то, Мамед, что, загадив все вокруг, глупо ждать, что все само собой очистится. Надо брать швабру и отмывать.
– И уборщица может управлять государством, – язвительно заметил араб. – И привести в конце концов государство к бардаку, который почему-то называют анархией.
– Что-то ты слишком говорлив сегодня, – проворчал хозяин, без удовольствия пригубив кофе. – Кроме того, я никогда не был уборщицей или кухаркой. Инженером был, книготорговцем, грузчиком, лекции читал в одном смешном университете. А вот уборщицей или кухаркой не довелось.
Он сделал большой глоток и поглядел на араба:
– Что сидишь как пень? Набей-ка мне лучше трубку.
Мамед молча кивнул и взялся за дело. Табак исчезал в чашке, легко придавливался топталкой. Араб обращался с табаком и утопкой споро и умело. Наконец протянул набитую трубку хозяину. Тот принял с удовольствием, на лице проступило блаженство.
Хозяин шваркнул спичкой и, поджигая табак, потянул воздух в легкие, пока тот не наполнился ароматным дымом.
– Вообще-то говоря, – пропыхтел выпуская клубы дыма, – трубку не курят, трубкой дышат. Но если я ради никотина начну курить еще и сигареты, прощайте легкие.
– Кофе и табак вредны для здоровья. Тем более натощак, – пожурил араб.
– Плевать. Я давно уже распрощался с мыслью о скорой и легкой смерти. Так что придется жить с этой чернотой дальше. Жить в ожидании чего-то, неизвестно чего. И смотреть, как отживают свой век остатки того, что еще не умерло.
Дым сизыми плотными клубами зависал в воздухе, неторопливо распространялся по комнате.
– У вас по утрам в последнее время слишком пасмурное настроение, хозяин. Они знают, что делают. Так что не думаю, что все совсем уж плохо. Кроме того, у вас всегда есть шанс взять руль в свои руки.
– Нет. Я никогда не руководил сам, Мамед. Сперва мной управляли силовики, потом пришли эти…
Он поводил рукой с трубкой, пытаясь подобрать верное определение, но не нашел слов и снова меланхолично задымил, словно бы пытаясь изобразить паровоз.
– Так, значит, самое время начинать действовать самостоятельно, – подбодрил араб.
– Нет, я слишком стар для этого. Мне остается только жить, смотреть на трагедию, случившуюся не без моей помощи, мучаться ночными кошмарами и курить хороший табак под кофе. Единственная радость в жизни, которая у меня осталась, это кофе и табак, и ты, арабская твоя морда, хочешь меня этой радости лишить. Нет уж. Я и без того слишком многого лишился.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии