Темные ветры империи - Сергей Куприянов Страница 17

Махом свернув свое хозяйство, на самом деле чужое, и постаравшись привести все в прежний мемориальный вид, я рванул наружу. И едва не убил дверью того самого хлопца в рубахе до колен, который, как оказалось, притаился за дверью. Шпионы, кругом одни шпионы в императорском дворце. Такая уж у них планида.

— Не дай тебе бог! — сурово пригрозил я ему. А что я могу еще сделать? Ведь один черт, доложит.

На бегу я отметил, что веснушчатый исправно несет службу возле моего мустанга. Даже топором где-то разжился. На всякий случай сделав ему зверское лицо, я галопом устремился к периметру. Оказалось, что я почти разучился лазить по лестницам. Тем, которые с перекладинами, а не парадным. Хотя там я тоже, впрочем, рекорды не ставлю.

К моему невероятному удивлению я застал почти идиллическую, мирную картину. Во всяком случае, ни о каких военных действиях она не напоминала.

На расстоянии метров так в пятьсот имела место быть толпа конных, действительно, что-то около двух сотен, только вот среди них угадывалось как-то слишком много женщин и детей, гораздо больше, чем, по моему разумению, положено при набегах и вообще во время военных походов. Мне показалось, больше половины. А к воротам неспешным шагом приближались трое. Один чуть впереди, в высокой меховой шапке, в какой-то длинной меховой же хламиде. С уздечки по обеим сторонам конской морды свешиваются свалявшиеся хвосты, похожие на лисьи, но утверждать не берусь. Заросшее черным волосом лицо даже на расстоянии поражает какой-то дикой красотой, граничащей с уродством из-за намертво прилепленного выражения превосходства и жестокости. Двое других по бокам и чуть сзади, где-то на полкорпуса лошади. У правого в руке длинная палка с перекрестием, на котором развешаны разномастные хвосты, второй — лопни мои глаза! — в зеленом медицинском халате на голое тело. Правда, в штанах и мохнатой же шапке. У правого колена — мне это хорошо было видно — обрез охотничьего ружья в кожаном футляре.

То, что на отворотах моего воротника вроде пуговиц или невнятных знаков отличия, на самом деле миниатюрные камеры. На всякий случай я активировал обе, правда, без особой уверенности в том, что они сработают. С этим на территории непредсказуемо. Но ведь император как-то пользовался же армейской радиостанцией. Эта мысль не давала мне покоя. Ведь чудес не бывает. Хотя как раз тут-то и бывают. Надо будет с этим как-то разобраться.

Потом посмотрел по сторонам, слева и справа от себя. Такого сплава страха и ненависти на лицах людей я что-то не припомню. Пальцы намертво сжимают оружие, лица застыли. Внизу, за нашими спинами, кто-то суетится, чего-то тащат. Да уж, не любят тут этих пришлых. Сказать правду, я поймал себя на том, что рука моя легла на пистолет. Даже не заметил, как это произошло. Да и то, при виде этого типа вариантов всего два — либо убивать, либо на колени падать. Не чета здешнему императору.

Подъехав к самому рву, троица остановилась. Передний некоторое время выдерживал театральную паузу, осматривая частокол. Мне показалось, что его взгляд на мгновение задержался на моем лице.

— Здравствуй, император, — наконец сказал он. Не прокричал, а именно что сказал. Только получилось это у него громко и внятно. Голос его мне тоже не понравился.

— Здравствуй, Бор. С чем прибыл?

— С плохой вестью, Саня.

Кто-то слева от меня тихо проговорил: «Да уж».

— Говори.

— С востока идут траки. Много траков. Такого никто не видел. Тебе не спастись.

— И что ты предлагаешь?

— Пошли с нами. Я уведу людей на запад, за реку.

— По моим землям?

— Такая беда, что не до мелких счетов. Ты без меня знаешь, что я мог пройти стороной, но решил сделать тебе хорошее предложение. Пошли.

— Иди сам. Но если ты кого-нибудь тронешь по дороге…

— Ты мне грозишь, император?

— Ты меня тоже знаешь, без нужды я не воюю. Так что просто предупреждаю. Иди на запад один.

— У нас кончаются припасы, — сказал Бор.

— Урожай в этом году плохой. Спроси хоть у Тимофеева. С его заливными землями он почти не зависит от погоды.

Слева от меня раздался сдавленный смешок. Напряжение на стене понемногу отступало, я это просто кожей чувствовал.

— Я мог бы взять и сам, — надменно проговорил гость. — Но не стал. Предлагаю честный торг.

— Я никогда не отказываюсь от хорошего торга, но сейчас нам нечем торговать. Самим бы зиму пережить. Еще раз говорю, потолкуй с Тимофеевым.

— Во-во, Тимофеев ему даст, а догонит, так еще раз, — снова прозвучало слева. — По старой дружбе.

Я посмотрел в ту сторону. Похоже, комментировал давешний конник с юной бороденкой. Надо бы попробовать с ним потолковать.

— Прощай, Саня. Вернусь — договорим.

Бор резко развернул коня и взял с места в карьер. Красиво так пошел. Картинно. По стене пронесся облегченный вздох.

— Стоять всем на месте! — громко велел император.

Я решил, что ко мне это не очень относится, и пошел на его голос, благо недалеко. Люди косились на меня, многие очень неодобрительно, но пропускали. За спиной я слышал шепотки. Только попробуйте! Буду стрелять без жалости.

И тут же себя одергивал. Что ты от них хочешь? В чем они виноваты? Государство их фактически бросило, силком загнав в Средневековье. Самое поганое, что при помощи самых же высоких технологий. Наглядный пример того, что передовая научная мысль способна вернуть нас в каменный век. И все для этого сделано самым тщательным и гадским образом. Внешние кордоны по периметру с пулеметчиками на вышках и лучшими системами слежения и предупреждения. Эти люди поставлены на грань выживания без какой-либо помощи извне. Вот интересно, кто я для них? В головы им, ясное дело, не заглянешь, но, полагаю, теплых чувств ко мне тут никто не испытывает. Мало того, что чужак, так еще и приехал со стороны и от имени их предавших. Хотя, возможно, они и не рассуждают такими категориями. Скорее всего, за это время они настолько привыкли к своей обособленности и, скажем так, свободе, что совсем не жаждут перемен и возврата в прошлое. Или настоящее, смотря как это рассматривать, с чьей точки зрения, их или либерального правозащитника, всклокоченного необходимостью защищать общемировые ценности.

Пробираясь за спинами людей, я время от времен посматривал в сторону кочевников. Бор еще с полпути на бешеном галопе поднял руку и сделал отмашку, показывая своим людям направление движения. Все это время они так и провели в седлах. Табор медленно тронулся туда, куда он показывал. Отчего-то мне их стало жалко. Беженцы.

Император Саня о чем-то негромко говорил с сотником. Причем если первый был откровенно зол, то Илья явно сконфужен. Смотрит в сторону, насупился. Только что ножкой не делает, как провинившийся мальчишка. Саня заметил меня раньше, чем я приблизился настолько, чтобы отчетливо слышать их разговор. Хочется верить, что камеры с чувствительными микрофонами сработали лучше моих ушей. Кстати, пора уже и выключать — их батареи и так здорово подсели. У меня есть еще один комплект, но он последний. К сожалению, я столько времени писал всякую муру, тогда казавшуюся мне важной, что теперь вынужден строго дозировать. Ну кто же мог предположить, что я настолько тут задержусь.