Код власти - Олег Таругин Страница 17

– Старшего лейтенанта Бачинину – немедленно к командиру авиагруппы. – Молоденький посыльный козырнул и нагло усмехнулся.

Лидка коротко матюгнулась про себя. Немедленно! В таком виде! Потемневшая от пота форменная майка, вылинявшие от частых стирок армейские тренировочные штаны – а как еще, спрашивается, должен выглядеть человек, занимающийся в тренажерном зале? Да еще и после двадцати пяти кругов по спортзалу – девушка старалась держать себя в форме, дважды в неделю пробегая четыре километра.

– Немедленно, – с видимым удовольствием повторил посыльный, но Лидка не обратила на это никакого внимания. Пытается выглядеть большой шишкой? Это его личные проблемы. Не хватало еще ей, боевому пилоту, обращать внимание на личное отношение какого-то штабного крысюка.

– Что ж, немедленно – значит, немедленно, – согласилась девушка, фамильярно потрепав посыльного по плечу. – Приказы в боевых частях, молодой человек, как известно, не обсуждают. – Все ее актерское мастерство ушло на то, чтоб это самое «в боевых частях» прозвучало именно так, как требовалось. Посыльный намек понял и залился краской, однако же промолчал.

– Бачинина, ты чего, совсем сдурела? – «Кап-два» Спаржев снял свои старомодные очки и осторожно положил их на стол. – Ты бы ко мне еще, хм, без трусов явилась.

– Мною было получено распоряжение прибыть немедленно! – четко отрапортовала Лидка. Ей до посыльного, конечно, дела нет, но то, что он теперь по шее получит, – это сто процентов! Николай Аркадьевич шутить не любит и спуску подчиненным, как правило, не дает.

– Ладно. Слушай, Лидия, я хочу поговорить с тобой не как командир с подчиненным, и даже не как старший по званию. Я хочу, чтобы ты поняла меня.

Девушка наклонила голову и нахмурилась. Если командир не приказывает, а просит, то ничего хорошего это не сулит… придется слушать…

– Рапорт о твоем назначении командиром эскадрильи отклонен, мотивировка: недостаток опыта. Так что ты остаешься на своей должности, чему я, если честно, даже рад. Из тебя вышел бы отличный комэск, я в этом уверен, но сейчас ты куда нужнее в качестве старшего инструктора. Сама видишь, кого к нам присылают, а ведь им скоро идти в бой. Собственно говоря, командиром звена ты все равно остаешься и в боевых вылетах участвовать будешь. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

– Да, понимаю… – Лидка закусила губу. Ведь сколько говорила себе, что ничего из этого не выгорит, а все равно, как пощечина!..

– Бачинина, мне нет нужды говорить, что я знаю тебя как настоящего профессионала и боевого пилота высочайшего класса…

Спаржев нервничал едва ли не больше ее самой, и это было заметно.

– Николай Аркадьевич, – она редко позволяла себе обращаться к командиру родной «бэ-че» столь фамильярно, да еще и перебивать, но сейчас, пожалуй, был именно такой случай, – Николай Аркадьевич, не волнуйтесь, я не подведу, вы же знаете! – В конце концов, что он о ней думает?! Что амбиции для нее важнее дела? Какие глупости, ведь это война, на которой гибнут люди! Ее друзья, ее подчиненные! Не думает же он, что она станет…

– Нет, Лида, я ничего такого не думаю. – Командир грустно усмехнулся. – Успеешь ты еще комэском стать, война – она дама переменчивая, сама должна понимать, не маленькая. Просто… короче, Бачинина, я бы хотел, чтоб обошлось без всяких там, гм, мелких сюрпризов типа намазанного клеем стула или разных там аписов и апусов. Особенно Кавадзе предупреди! Лида, я прошу и… – видимо, Спаржев хотел сказать «приказываю» или, на худой конец, «настаиваю», но сдержался. – Нет, традиции, конечно, нерушимы, не сейчас не самое подходящее время, и я бы очень хотел, чтоб ты это поняла…

Лидка понимающе усмехнулась. Аписами называли маленьких мушек, производство которых наладили техники-ремонтники. Уж бог весть, по какой технологии они их делали, но выглядели мушки совершенно как живые и даже двигались; обычно новичкам их подкладывали в еду – дабы насладиться лицезрением реакции. А с апусами была отдельная история: то ли техники что-то намутили, то ли действительно хотели получить то, что и получили в результате, но только в тарелке одного из новичков оказалось нечто, чрезвычайно напоминающее птичий помет. Новичок же оказался наслышан о «посвящении в пилоты» и ожидал увидеть в тарелке муху, а обнаружил нечто совершенно иное, и, борясь с дурнотой, бледнея и заикаясь, спросил: «Но… это же… не апис?!» После чего флегматичный Арман, сидящий рядом, заглянув в тарелку, подтвердил: «Не-а, точно, не апис, а апус». Апус на одном из древних мертвых языков обозначало «стриж», и, скорее всего, это слово сорвалось у пилота случайно, в силу созвучности с аписами, но с тех пор любые приколы обязательно носили название «аписов и апусов».

Прогнав не к месту нахлынувшие воспоминания, девушка кивнула:

– Я поняла. Обещаю сделать все возможное…

– И невозможное, Лида, и невозможное! – Спаржев полушутливо погрозил пальцем. – Ладно, иди, принимай группу, – «кап-два» поморщился. – Только что прибыли, прямо из учебки, так что сама знаешь, что тебя ждет. Пока в секторе спокойно, погоняй их немного вблизи корабля и доложишь, насколько все плохо. И построже там, ладно? Только без, гм, твоих выкрутасов, хорошо? Насчет апусов и аписов мы договорились?

– Договорились, – пряча улыбку, серьезно кивнула девушка.

– Ну, так иди, Бачинина, – Николай Аркадьевич водрузил на нос очки. – Бегом отсюда! И это… переоденься, что ли?..

* * *

Несмотря на данное Спаржеву обещание, «погонять» новоприбывших Лидка смогла лишь на следующий день: ребята прибыли на транспорте обеспечения, даже по военным меркам весьма слабо приспособленном для перевозки пассажиров. И едва взглянув на выстроившуюся на палубе нестройную шеренгу вчерашних курсантов, девушка, дернув щекой, объявила им «семнадцать часов личного времени». На нормальном языке это означало поселиться, активировать продуктовые аттестаты, поесть, принять душ и выспаться. Иначе… иначе она еще до отбоя рисковала получить несколько трупов, парочку разбитых истребителей и вообще пойти под трибунал за несоблюдение норм безопасности учебно-тренировочных полетов, поскольку сажать это изможденное перелетом нечто в кабину боевого истребителя было бы преступлением и вообще откровенным саботажем. С подобными мыслями она и отправилась в каюту. До отбоя Лидка просматривала личные дела новичков, благо все необходимые сведения уже были загружены в корабельную сеть, прикидывая, что от них можно ожидать во время завтрашнего полета. Прикидывалось плохо, полупустые личные файлы содержали лишь минимальный объем информации: голопортрет, анкетные данные, краткую автобиографию, сведения о нареканиях и благодарностях за время учебы да сокращенный почти в два раза выпускной аттестат с более чем посредственными оценками. Впрочем, что возьмешь с ускоренного выпуска? До личных дел ли было инструкторам, которым едва хватало времени обучить будущих пилотов хотя бы просто управлять истребителем, наскоро вбив в коротко стриженные головы азы ведения атмосферного или пространственного боя? Все остальные премудрости профессии ребятам предстояло изучить «в боевых условиях» – вот только многие ли успеют сделать это до того, как их «шарк» полыхнет в атмосфере чужой планеты? Вздохнув, Бачинина отключила терминал и растянулась на койке. Ладно, завтра посмотрим. Как говорили в старину, «утро вечера мудренее». В конце концов, при таком уровне подготовки именно она и будет считаться их настоящим инструктором, и именно она несет ответственность за… да за все, собственно. И именно ей предстоит сделать все возможное и невозможное, чтобы из ребят вышел толк, чтобы они смогли не только на равных сражаться с противником, но и возвращаться из боя живыми. Так что прав, тысячу раз прав Николай Аркадьевич – на своем нынешнем месте она куда нужнее, нежели на посту комэска. Потому что не столь важно, скольких врагов ты собьешь в бою – куда важнее, сколько жизней ты спасешь, подготовив зеленых пацанов к этому самому бою! С этой мыслью Лидка и уснула.