Танго дьявола - Эрве Жюбер Страница 17

Он замолчал и пять раз вздохнул в течение минуты. Ему не повредят три гранулы Игнации утром, днем и вечером в течение двух недель, недовольно подумала Роберта. По его мечтательному виду она догадывалась, в чьих объятиях он хотел бы отдохнуть. Она вздохнула, достала окарину, протерла ее о пальто. Если убивать время, то убивать с музыкой.

— У меня есть мысль, — сказала она.

Клеман скривился. Он опасался мыслей Роберты. Она нацарапала несколько слов на чистом листке записной книжки.

— Можете прочесть? — спросила она.

— Э-э-э. Английский?

— Я напою вам мелодию. — Роберта напела очень простенькую мелодию. — О'кей? Следуйте точно за окариной. Внимание. Начали.

Она тихо выдула долгую ноту, слегка ее модулируя. Следователь неуверенно подхватил:

— Джулия, Джулия, океанское дитя, позови меня. Я пою песню любви. Джуу-лиии-яяя . Надеетесь завлечь этим Туманного Барона?

Роберта спрятала окарину. Продолжать было бессмысленно.

— Нет. Просто полгода назад исчез еж-телепат.

— Что? Исчез Ганс-Фридрих?

— В конце сентября. Я только-только связала ему пуловер. Вышла в магазин. Но оставила открытым окно в гостиной. Когда вернулась, его уже не было.

Мартино расстроенно покачал головой.

— Печальная история! — Следователь, ненавидевший ежей, а в особенности этого, не скрывал, что, с его точки зрения, это была первая хорошая новость за весь трудный день. — Вы не вешали объявления у торговцев? «Если вы видели этого иглокожего… Вознаграждение гарантируется». — Потемневший взгляд Роберты заставил его сменить тему. — А… он фанат окарины?

— Битлов. Ганс-Фридрих был фанатом битлов.

— Ну ладно, Роберта. Зачем говорить о нем в прош…

— Тихо!

На северо-востоке потрескивали мачты. Фалы звенели, словно колокольчики молочных коров, спускающихся с альпийских лугов. Поднялся ветер.

— Что-нибудь видите? — спросил Мартино, который ничего не видел.

Казалось, в ста метрах от них по понтону шагает гигант. Суда подпрыгивали на несколько метров. Волны гуляли по всему яхт-клубу. Клементина закачалась, когда над ней пронесся порыв ветра. Воздух и суда успокоились.

— Он… Он ушел?

— Нет. Это было преддверие. Дайте телефон. Надо поговорить с майором.

— Вон! — крикнул Мартино, показывая на северо-запад, где поднялось волнение.

С лагуны взлетел понтон и с оглушительным шумом обрушился на корму десятка судов. Туманный Барон отсюда казался темным силуэтом, какой-то твердой тенью. Он двигался медленно и крушил все на своем пути. Он шел в сторону желтого двухмачтовика, прямо на Грубера.

Роберта спрыгнула с Клементины и бросилась наперерез призраку. Мартино сообразил, что она ушла, только увидев ее на понтоне. Его крик унес разбушевавшийся ветер.

Роберте казалось, что она попала на ярмарочный аттракцион. Веревки хлестали по воздуху над ее головой. Суда поднимались и опускались по обе стороны понтона, как молоты. Ветер толкал ее, тянул, пытался сбросить в лагуну. Но она была из породы упрямцев и добралась до двухмачтовика, когда микроураган заканчивался. Ни следа Туманного Барона, ни следа Оберона Грубера.

— Майор! — крикнула она. — Где вы?

Услышала телефонный звонок. Кто-то звонил по мобильнику. Она взошла на борт. Иллюминаторы были распахнуты. Одна из мачт треснула и опасно скрипела. Переплетение веревок напоминало гигантское блюдо спагетти. Мобильник продолжал звенеть.

Роберта перепрыгнула через обломок ограждения и наконец обнаружила министерский телефон. Его сжимала правая рука Грубера. Она была буквально отрублена. Чуть дальше она узнала под обломками свитер. Она разгребла мусор. Майор лежал на спине. Левый его глаз был вырван. В районе сердца расползалось кровавое пятно.

Она слышала свое имя и имя майора. Роберта встала на колени. Из верхнего кармана пиджака выпало пенсне. Одно из зеркальных стекол разбилось и рассыпалось сверкающими осколками по шее ее начальника.

— Оберон, — прошептала она.

Сунула пенсне себе в карман и закрыла глаза мертвецу. Движение воздуха заставило ее поднять глаза к небу. К яхте стекались резервисты и милиция. На ее лоб упала первая капля. Потом вторая. По всему яхт-клубу словно загремели тысячи барабанов. Ливень наконец решил обрушиться на Базель.