Если движется небо - Евгения Духовникова Страница 17

Мальчуган молча кивнул. Он говорил с акцентом, свойственным всем людям, живущими за пределами Земли, на планетах-сателлитах, а уж тем более родившихся и выросших там, однако особых затруднений в общении это не вызывало.

– Я из дома сбежал.

Что-то в таком духе Фелис и ожидала услышать.

"Почему?" – хотела было спросить она, но вовремя прикусила язык. В контексте беседы вопрос был бы некорректен. Даже на самой благополучной планете у мальчишки его возраста найдётся тысяча причин сбежать из дома: жажда приключений, дух авантюризма, первая любовь – как водится, безответная, конфликт с родными, в конце концов.

Вместо этого Фелис сказала совершенно другое:

– Могу ли я чем-то помочь? – она помолчала и добавила: – Меня зовут Фелис.

Мальчуган задумался. Прищурился, окинул Фелис долгим оценивающим взглядом.

– Я принц с Монтаны, – без тени бахвальства или позерства произнёс он. – Но ты можешь звать меня просто Лейф, – и замолчал, наблюдая за её реакцией.

– Очень приятно, – доброжелательно улыбнувшись, подытожила Фелис, не испытывая особого удивления. Мало ли какие бывают прозвища у людей? – Будем знакомы.

– Только это тайна, – негромко сказал Лейф. Его губы были упрямо сжаты, но налёт детской наивности, незримо оттенявший весь его облик, не позволял воспринимать его слова всерьёз.

– Хорошо.

– Никто не знает, что я здесь.

– Я никому не скажу, не волнуйся, – сохранять невозмутимое выражение лица становилось всё сложнее. – Я умею хранить секреты.

– Умеешь? – Лейф посмотрел на неё испытующе, и Фелис еле удержалась, чтобы сдержать смех.

Если у тебя есть тайна – так держи язык за зубами, не болтай попусту. Зачем выкладывать всю подноготную первому встречному? Эх, что поделать, в детстве все мы были такими вот непосредственными...

– Я выпросил разрешения пожить немного на одном из крейсеров эскадрильи, – он одернул манжеты и прикрыл глаза, углубляясь в вспоминания. – Меня не хотели отпускать одного. Я настоял. В конце концов, я имел на это полное право, каждый член правящей семьи и девяти высокородных кланов может посещать орбитальные крейсера, станции и автономные базы на сопредельных планетах. Но там, вдали от Монтаны, я в полной мере осознал, насколько я несчастен. Я вкусил свободы – и понял, что четырнадцать лет прожил в золотой клетке. Я не выдержал. И сбежал.

Фелис молчала. Она неплохо знала историю и ей было очевидно: рассказ Лейфа не стыкуется с общеизвестными фактами. "Монтана" – так назвала свою планету самопровозглашенная империя. Но после подавления восстания Монтану переименовали в Селестию. Почти девятьсот лет назад.

– Я желал лишь одного: свободы, – тихо продолжал Лейф. – Прожить жизнь самостоятельно, без инструкций и шаблонов. А за меня всё решили другие. Вся моя жизнь была расписана по минутам: когда чем заниматься, где и как отдыхать, какие дозволено иметь увлечения, с кем пристало дружить, с кем – нет. Не представляешь, Фелис, какая эта пытка: ежедневно следовать заботливо составленному плану, жить в строгом соответствии с распорядком. Мне твердили, что это для моего же блага. И мне ничего не оставалось, как смириться и подчиниться правилам. Сама понимаешь, от такого существования сложно получать удовольствие. Но у меня не было выбора. Я терпел, покуда мог. Но всему есть предел.

У Фелис мелькнула неожиданная догадка, что Лейф пересказывает ей сюжет фантастического фильма. Или романа. Может быть, он задумал написать книгу и таким оригинальным способом решил выяснить, насколько его идея будет интересна читателям?..

– А тут вдруг появилась возможность вырваться из этого порочного круга. – Лейф опять оправил манжеты. – Я понимал, что такого случая может больше не представиться. Улучив подходящий момент, я угнал патрульный катер, задал координаты ближайшей обитаемой планеты и ушёл в подпространство.

– Угнал катер? – вырвалось у Фелис, забывшей на мгновение, что вся эта история – как она полагала – выдуманная.

– Я умею управлять катерами, – с какой-то горькой гордостью подтвердил Лейф, и Фелис почувствовала, что это правда. – Но я допустил ошибку. Трансперемещение выбросило меня на две недели позже положенного.

– Погоди, почему всего на две недели? – возразила Фелис, словно они и вправду обсуждали сюжет книги. История Лейфа увлекала её всё сильнее и сильнее. – За две недели мало что может случиться. То ли дело – сотня лет, да хотя бы и десять... – она осеклась, наткнувшись на мрачный взгляд Лейфа. – Прости, я перебила.

– Всего лишь две недели, – с нажимом повторил Лейф. – Но мир изменился до неузнаваемости. Половина планет носят другие имена. Альбис почему-то превратился в Альбедо, хотя он всю жизнь был Альбисом. На всех картах эта планета значилась как Альбис. Я хорошо помню торжественный приём в генеральном консульстве альбинов два года назад. Все они говорили о своей родной планете исключительно как о Альбисе... А Монтаны вообще не существует! Более того, про неё никто даже не слышал. А по её координатам – совершенно другая планета. Складывается такое впечатление, что я нырнул в своём мире, а вынырнул в каком-то чудовищном зазеркалье... – мальчуган фыркнул, признавая полнейшую нелепость своего собственного предположения. – Бред, конечно, согласен. Трансдвижки не могут выбросить тебя в другое измерение. А вот в будущее – легко... Но я-то не в будущем! Я сверял даты ключевых событий Юнивёрса – всё совпадает. И всё же я чувствую: что-то не так... – он содрогнулся, будто от холода.

Фелис не знала, что на это ответить. Если исходить из того, что мальчик ждёт критики придуманного им сюжета, – задумка показалась ей небезынтересной. Если же предположить – чисто гипотетически – что это не сказка...

– Ты хотел свободы, – осторожно напомнила Фелис. Да уж, советчик из неё так себе, а психолог вообще никакой. – Ты получил что хотел – наслаждайся.

– Я собирался отправиться на Землю, – пробормотал Лейф. – Инкогнито, разумеется. Поселиться в каком-нибудь провинциальном городке – на Земле же ещё остались маленькие города? Ходить в школу, а после уроков – бегать с одноклассниками на речку... Или на каток. На выходных пойти в поход с палаткой, всю ночь сидеть у костра, а утром – встречать рассвет. А в понедельник проспать и опоздать в школу, потому что забыл завести будильник... – он подтянул колени к животу, обхватил их руками. – Но я здесь будто чужой. Такое ощущение, что я всё время иду против ветра. Словно сама реальность отторгает меня, стремится меня прогнать, вытолкнуть обратно... Туда, откуда я пришёл. Это... сложно объяснить. И ещё сложнее поверить. Ты мне не веришь, конечно. Я... понимаю.

Фелис покраснела как перезрелый помидор.

– Я, наверное, не вправе давать тебе советы, – сказала она, тщательно подбирая слова. – Но не много ли ты на себя берёшь? Я тоже иногда чувствую себя чужой среди своих... Видишь ли, я не самый везучий человек в этом мире, и моя несостоявшаяся стажировка – лишнее тому подтверждение. А жизнь слишком ценна сама по себе, чтобы тратить её на лишние самокопания и попытки разобраться в своих чувствах. – Она вдруг улыбнулась, но не насмешливо, а дружелюбно и ободряюще. – Вот у тебя бывало, что ты о чём-то мечтаешь, шансы невысоки, но происходит чудо: удача поворачивается к тебе лицом и всё складывается наилучшим образом? Случалось такое?