Филин с железным крылом - Лариса Петровичева Страница 17

Холмы остались позади: они вышли на равнину, и Антия не сразу поняла, что видит. Из земли поднимались какие-то дуги – темно-серые, покрытые рыжими пятнами. Сквозь траву выглядывали шестиугольные плиты: когда-то здесь проходила дорога. Птица, сидевшая на одной из дуг, хрипло вскрикнула и, взлетев, кинулась прочь.

От этого места веяло такой тоской и заброшенностью, что Антии невольно захотелось плакать.

– Что это? – спросила она.

– Дикие зеркала, – ответил Верн, и Антия поняла, что ей напоминали эти дуги – круглые рамы! – Когда-то отсюда можно было попасть в любую точку Ашх-Анорна. А теперь… сама видишь.

– Ашх-Анорн? – Верн взял Антию за руку, и они медленно пошли по заросшей дороге. С каждым шагом ей становилось все страшнее, и она не могла понять, чего так боится. Ведь солнечный же день, и рядом человек, который не оставит ее в беде. Почему же она так дрожит?

– Так называется этот мир. Смотри под ноги и постарайся не наступить на осколки.

Антия кивнула.

– А что будет, если наступлю?

– Провалишься, – пожал плечами Верн. – Вынырнешь где-нибудь по частям. Голова на севере, ноги на юге. Если зеркала разбиты, то переход уже невозможен.

Антия поежилась. Остатки рам походили на кости, и ей казалось, что они с Верном бредут по кладбищу. Крошечные существа на могилах великанов под равнодушным взглядом Солнечного Кормчего. Вот в одной из рам что-то сверкнуло: осколок поймал солнечный луч, и Антия услышала далекий призрачный голос: «Поезд из Аш-Шаханта прибывает на первую платформу…»

– Ничего себе, – испуганно прошептала Антия. Ощущение кладбища становилось все сильнее. Она почти видела, как из травы поднимаются белые тени призраков. – Тут есть поезда?

– Конечно, – бросил Верн, и Антии показалось, что он сердится. – Мы не дикари.

Обернувшись, она увидела, что холмы уже скрылись из виду. Далеко же они прошли! А впереди до самого горизонта простирались трава, зеркальные рамы и соринки птичьих стай в небе.

– А что будет, если одна из девушек сбежит?

– Катастрофы, – коротко ответил Верн. – Землетрясения, наводнения, прорывы жуков. Ашх-Анорн воспринимает иномирян как вирус и начинает отторгать. А высокая температура не всегда на пользу.

Вот еще одна круглая рама – в ней уцелел большой осколок, и Антия увидела свое отражение: усталая испуганная девчонка, не понять, живая или привидение. Над головой в отражении проплыла дымная тень, и Антия прибавила шагу.

– Прорывы жуков? – спросила она. Верн сделал жест, каким рыбаки обычно показывают пойманную рыбу: размер впечатлял.

– Вот такие твари из Нижнего мира. Жрут все, что шевелится. Я, кстати, удивлен, почему их здесь нет. Осколки диких зеркал для них как лакомство.

Только жуков им и не хватало! Антия снова взяла Верна за руку и уточнила:

– Нижний мир – это еще ближе к Великому Киту?

Верн отрицательно мотнул головой. Один из осколков поймал луч, и бархатный мужской голос пропел: «…осенью не задают вопросы, осень вся – загадка и вопрос». Почему-то от песни веяло замогильной мерзостью.

– Здесь нет Великого Кита. Под ногами всегда твердь.

– Везет же, – вздохнула Антия. Как хорошо жить, когда твой мир стабилен и тебе не надо зазубривать точки эвакуации и короткие проходы к спасательным дирижаблям. Ты просто живешь, и земля не уходит у тебя из-под ног.

В следующий миг именно это и случилось: под ботинками Антии вдруг расцвела радужная пустота, и она полетела вниз. Воздух сделался густым и затхлым, пыль царапала лицо, как терка. Антия едва успела зажмуриться, как что-то чиркнуло ее по брови. По лицу заструилась кровь.

«Не может быть, – подумала она, размахивая руками и ища, за что ухватиться, но так и не находя опоры. От запястья отодрался лоскут кожи, обдав руку жгучей болью, по затылку ударило что-то тяжелое. – Я же смотрела, куда иду. Какая же я дура…»

В конце концов, Антия рухнула в песок, и полет прекратился. Воздух пах солью и водорослями, откуда-то спереди доносились шелест волн и тоскливые птичьи крики. Проморгавшись, Антия села: ее выбросило на берег моря. В стороне от белого песка лежали холмы, заросшие сухой бурой травой. День был пасмурным.

Не чувствуя ног, Антия поднялась, доковыляла до воды и принялась умываться. Все вокруг качалось и плыло, голову наполнял шум, сквозь который пробивались далекие слова: «Поезд из Нахшет-Тцху прибыл на первую платформу…»

Антия шлепнулась на песок, затрясла головой, словно хотела выбросить из нее чужой голос. Когда смятое птичье тельце рухнуло в волны и задергалось, обретая новую форму, Антия не сразу поняла, что происходит, – а поняв, бросилась к Верну и, схватив его за руку, поволокла на берег. Лицо Верна было иссечено песчинками, рука казалась неподвижной и ледяной, и Антия, поняв, что тащит его за протез, испугалась, что может что-то сломать. Когда они выбрались из моря, то Верн затряс головой, забормотал что-то на незнакомом языке и, оттолкнув Антию, поднялся на ноги и побежал к холмам, кажется, не видя, куда бежит.

– Верн! – закричала она. Он споткнулся, упал и принялся кататься по песку, зажимая уши ладонями. Из его раскрытого рта летел странный голос, не мужской и не женский, словно Верн сделался рупором и кто-то пытался кричать через него.

Антия упала на колени рядом, схватила его за плечи, несколько раз встряхнула. Он как-то сразу обмяк, левый глаз слепо уставился в низкое серое небо, и Верн пробормотал уже своим голосом:

– Надо же, я думал, что нас разорвет. А нас только посекло. Надо же, я думал, что нас разорвет. А нас только посекло. Надо же, я думал…

Антия выдохнула и резко ударила его по лицу. Верн замолчал, левый глаз закрылся. Какое-то время они оба оставались неподвижны, потом Верн сказал:

– Еще раз так сделаешь – убью. Поняла?

– Тебе же помогло, – парировала Антия. Верн рассмеялся.

– Помогло, да…

– Где мы? – спросила она. Тяжело дыша, оборотень поднялся, несколько долгих минут смотрел по сторонам, шевеля губами, как в молитве, а затем ответил:

– Я не уверен, но это, кажется, Дохлое море.

Антия нервно рассмеялась. Разбитые Дикие зеркала, Дохлое море – просто очаровательный мир. Антии подумалось, что он умирает.

– Почему же оно сдохло, это море?

– Пять веков назад, – ответил Верн, – одна из ваших девушек сбежала. Причем сбежала так, что угодила в самое пекло здешней войны, и ее использовали как оружие. Все кончилось тем, что ее разорвали разнонаправленные магические силы как раз над морем – когда-то оно называлось Среднеземельным. Его обитатели вымерли, несколько крупных островов смыло цунами. С тех пор море Дохлое, жизнь сюда так и не вернулась.

Антия поежилась. Верн посмотрел на нее каким-то особенным, цепким взглядом.