Хроники Люциферазы. Три корабля - Наталья О'Шей Страница 17

Все-таки любопытство – это большой порок, но иногда невозможно же устоять. Меня разбирает, почему Мастер назвал Гисли «немертвым», а еще очень хочется узнать, кто приходил к нему тогда на ледяном гребне ДО того, как явилась Звездная Мать. Наконец сегодня я задал ему этот вопрос. Я отпустил остальных после финального совещания (финальной проверки расчетов, финального изучения карт до боли в глазах, в общем, финального всего).

– Нансен! А вас я попрошу остаться.

Он улыбнулся уголками губ, кивнул Мустамяки, слегка затормозившему в дверях, и вернулся к столу. Я, не спрашивая уже, открыл панель, за которой хранился виски. Нойта или не нойта, пьет советник теперь лихо, как нормальный офицер.

– Гисли, есть одна вещь, которую я запамятовал вас спросить, когда мы впервые обсуждали ваше Испытание. Вы очень подробно рассказали мне о процессе шитья и появлении драконов, но совершенно ничего о том, что было до этого. Видели ли вы до появления Звездной Матери другие… сущности? Возможно, какие-то показались вам знакомыми? Я готов признаться вам, что видел тени богов Старой Земли, я даже знал их по именам и пытался взывать к ним. Но они шли мимо – так прошу, расскажите, кто шел мимо вас?

Нансен молчал, обдумывал что-то. Потом поежился, будто снова почувствовал холод хребта Ночной стороны, и сказал.

– Я мало кого видел. Вроде бы рядом через ночь прошла леди в красных башмачках, потом другая леди, с черным наполовину лицом. А потом прошел такой, как бы сказать, медведь.

– В смысле – медведь?

– Это была тень гигантского белого медведя, только на спине у него сидел скелет орла… как бывает, когда птица вцепилась в морское животное, а зверь ушел под воду, знаете? (Нет, честно говоря, не знаю, а вот откуда знает это Гисли? Откуда он она вообще родом? Я же никогда не спрашивал.) И еще из пасти медведя торчали клыки моржа. И было чувство, что эта тень… мертва. Более мертва, чем адмирал Росс и уж точно более мертва, чем я, хотя я тогда и не был уверен в том, что еще жив. И все, больше никто не шел мимо, пока – но вы знаете дальше.

Я настолько был впечатлен этим сухим, но точным описанием мертвой тени, что не стал задавать Нансену вопрос, почему это он «немертвый», показалось уже не ко времени. Завтра спрошу, когда мы вернемся.

Когда мы все вернемся. Помоги нам, Звезда морей. И прочие звезды.

Это последняя запись в бэклоге Шеклтона перед ключевым экспериментом по возвращению адмирала Росса. Следующий фрагмент лога, который, видимо, описывал начало эксперимента, безнадежно испорчен шумами электромагнитного происхождения. Можно предположить, что это связано с аномальной активностью люциксений, находившихся поблизости в этот период. Единственный сохраненный участок описывает трагический финал эксперимента и, очевидно, был наговорен сразу по исчезновении аномалий.

Все потеряно

…и я понимаю, что за советником Нансен наблюдают не только три пары наполненных молниями глаз внутри лиловой тучи, но и что-то внутри огненных волн, которые она уже готова завязать узлом. Один из драконов – тот, кого она называла Сильвером, одновременно чудовищно огромный и невероятно изящный, с серебристым полупрозрачным брюхом и зеленоватым гребнем, – медленно мигает. Я ору:

– Гизела, уходи, тебя предали! Ради всего святого, уходи! ГИЗЕЛА!

В следующие мгновения происходит сразу несколько ужасных вещей. Гизела откидывает капюшон, создает вокруг себя искрящееся поле, как ее учили драконы, и шагает на воздух по-над огнем. Она проходит шаг, и за ее спиной уже привычным стеклянисто-дымным образом скручивается пространство. Глаза ее плотно закрыты, и поэтому она не видит, как пространство выкручивается перед ней, и из Дороги в Огонь встает вторая свертка, которой не может, не должно здесь быть. Она поднимается в небо, как смерч, и серебряный змей кидается в верх воронки, раскручивая ее подобно карусели или винила под иглой. Гизела шагает. Я ору, надсаживая голос и все, сколько ни есть, ресурсы моих тени и лоа, хотя уже понимаю, что все пропало и шансов нет ни к черту. На мгновение я вижу то, откуда исходит смерч – кажется, что его источник в груди, в самом сердце создания, поднявшегося из огня. Это те самые шалые золотые глаза и пурпурная грива, преследовавшие меня в снах. Создание мягко привлекает к себе Гизелу – лапой? языком темного пламени? – и втягивает внутрь воронки, а затем лиловым когтем вкручивает внутрь слабенькую свертку, оставшуюся за подолом плаща советника Нансен. Серебряный дракон вырывается, взмывает вверх, к товарищам, и стремительно удаляется на север, во тьму, а огненная тварь исчезает в разломе вместе с остатками мгновенно утихшего смерча.

Я выдергиваюсь из лапищ Джонса, который, оказывается, был здесь и меня удерживал, и подбегаю к самому краю. В дрожащем горячем воздухе прямо передо мной стоит прозрачная фигура в плаще. Я вижу щелочки глаз, задыхаюсь и едва не оступаюсь. Лоа Гизелы проводит на себе бесплотной рукой три линии – от плеча до середины грудины, от другого туда же, от грудины вертикально вниз, Y-разрез, ее глаза на секунды невыносимо вспыхивают, и я все понимаю. Лоа разворачивается и уходит к огню, уходит в огонь.

Звездная Мать, будь ты проклята, зачем ты нас сшила, зачем делилась с нами временем.

Далее в логе Шеклтона следует большой перерыв, а дальнейшие записи очень коротки и представляют собой вполне обыденные записки об общении с метрополией, организации приема второй экспедиции, развитии поселения колонизаторов, изучения языка воронов и проч. Полностью исчезают поэтические описания пейзажей и эмоциональные заметки об участниках экспедиции и их отношениях, поэтому для настоящей публикации эти запи-си не представляются существенными. Обращает на себя внимание, однако, следующий отрывок.

Занялся перестройкой «Стульки» под огнеходство. Суденышко оказалось на удивление крепким, флогистон жрет экономно и низкие рейды через Дорогу в Огонь уже выдерживает вполне успешно. Малыш Готье говорит, что к зиме мы сможем опуститься в разлом еще ниже, и готовит огнеупорные лаги-зонды с гелиокамерами, которые потенциально позволят нам увидеть изнанку Дороги. Пятый подарил мне рогатину и учит с ней обращаться.

Мне не удалось вернуть адмирала Росса, но я вырву у саламандры тайну исчезновения советника Нансен. Я иду искать ее.