Полый мир - Майкл Дж. Салливан Страница 16

– Скажи спасибо Британской империи. В восемнадцатом и девятнадцатом веке английский стал основным языком среди колоний, как латынь во владениях Римской империи. А потом англоговорящие страны вроде США стали играть ведущую роль в мировой экономике, и английский превратился в язык международной торговли, что в свою очередь…

– Да, я понимаю, почему язык не исчез. Но отчего… Ну вот, к примеру, в Средневековье тоже говорили по-английски, но я бы не смог разобрать ни слова.

– Это потому, что в Средневековье не было пост-глобализации. Большинство лингвистических изменений происходят по двум причинам: из-за влияния других языков или под воздействием изоляции, в результате которой возникает самостоятельный диалект. К 2090 году все прочие языки почти исчезли – ими просто перестали пользоваться. Чтобы победить в экономической гонке, нужно было говорить на языке торговли. Разумеется, у каждого есть свои любимые словечки и пунктики, но благодаря огромной базе носителей языка и тому, что людям свойственно предпочитать привычное новому, форма коммуникации осталась почти неизменной. Возросшая продолжительность жизни тоже замедлила перемены.

Стройная теория. Но Эллиса терзали подозрения, что в Полом мире есть особая государственная служба, где сидят граммар-наци.

– Альва, еще один вопрос.

– Сдается мне, у тебя их гораздо больше, дорогуша. Не надо стесняться.

– Это дом Пакса?

– Да. Красиво, правда? Обязательно выгляни на балкон. Славное местечко, его все любят. Хорошо, что Пакс привел тебя сюда. Думаю, он и сам рад. Пакс любит разные древности.

– А кто сейчас дома?

– Только мы с тобой, милый. Пакс и Вин ушли. Но ты не расстраивайся, они думали, что ты будешь спать куда дольше. Я их уже предупредила, так что они скоро вернутся. И если тебе что-нибудь нужно, можешь попросить у меня. Они накачали тебя жидкостью и велели проследить, чтобы ты много пил. Хочешь чаю? Или, может, лимонада или цистрина? Красной или белой вистуны?

Эллису хотелось посмотреть, как бестелесный компьютерный голос станет угощать его напитками, но более насущные проблемы давали о себе знать.

– А не подскажете, где у вас ванная? Мне надо, кх-м… сходить в туалет. И еще было бы неплохо душ принять или хотя бы почистить зубы.

– Ах, в туалет! Конечно-конечно. – В маленькой незаметной арке загорелась лампочка. – Проходи вон туда, Эллис Роджерс.

Эллис натянул штаны – чистые, ни следа грязи и крови. Подхватил рюкзак и стопку одежды, нырнул под арку. Там, внутри, его ждал тропический лес. Огромные деревья, покрытые благоухающими цветами и лианами, поднимались над густыми зарослями, в которых порхали бабочки. По скалам бежал ручеек, стекавший на плоский камень с большой ямкой посередине, – ни дать ни взять, умывальник.

– За лианами, – раздался голос Альвы.

Эллис нырнул сквозь зеленую завесу, способную бросить вызов любому мачете, и обнаружил изящную лагуну с водопадом.

– Вот тебе на… – выдохнул он.

– Что ты сказал, дорогуша?

– Ничего, – ответил Эллис. – Так, сам с собой разговариваю.

– Зачем? Ты всегда можешь обратиться ко мне!

– А вода здесь все время течет?

– Нет, конечно. Я включила ванну специально для тебя. Температура водопада – сорок градусов. Если нужно потеплее или похолоднее, только скажи.

Сорок градусов? Эллис потрогал воду – отлично, горячая – и пожал плечами.

В этом уголке дикой природы не было никаких дверей, и Эллис решил разобраться с самыми важными делами до прихода хозяев. Унитаз в форме пенька больше походил на музейный экспонат. Воды в нем не наблюдалось, но, к глубочайшему шоку Эллиса, моча исчезала, не долетая до дна. Потом он вспомнил, что не взял с собой зубную щетку. Со вздохом разделся и шагнул в лагуну.

– Напор и угол подачи воды можно настроить, – сообщила Альва. Здесь ее голос звучал по-другому: птичьи трели и журчание водопада норовили выбиться на первый план.

Эллис ничего не ответил. Хорошо, что она не пыталась развлечь гостя болтовней, пока он стоял около унитаза. Тут поневоле задумаешься: а сколько зарабатывают посредники? Может, они теперь вместо юристов?

Он медленно вошел в лагуну и встал под водопадом. Тело мгновенно расслабилось. Обжигающий душ всегда казался Эллису неприличной роскошью, а в размышлениях о горячей ванне было что-то неуловимо эротичное. Из стен вырывались струи пара, и джунгли заволокло дымкой.

– А у вас есть мыло? – спросил он.

Вода тут же вспенилась, как на автомойке, и вокруг слабо запахло сиренью. «Интересно, что будет, если попросить у Альвы воск?» – подумал Эллис. Улыбнулся и подставил лицо под мыльный поток.

Он плескался в лагуне дольше, чем планировал. Письма Уоррена попали к нему в руки совсем недавно, и с тех пор на Эллиса обрушилось очень много событий. Слишком много, за очень короткий срок. Даже утром, лежа на мягкой постели, он не сумел до конца осознать случившееся. Он не позволял себе ни о чем раздумывать, но во время купания мысли сами шли в голову.

Весь привычный мир бесследно исчез. У Эллиса больше не было дома, а значит, ему не надо было выплачивать внушительный ипотечный кредит. Больше не нужно отвозить машину на техосмотр, менять масло или резину. Он остался совершенно свободен – свободен от Уоррена и Пегги, от неверной жены и друга-предателя. Прежняя жизнь оказалась погребена под невообразимо огромным грузом времени.

На смену старому миру пришел новый, совершенно удивительный. Ему удалось осуществить свою заветную мечту – и выжить. Он наконец-то совершил что-то по-настоящему важное. Каким-то непостижимым образом Эллис стал первым путешественником во времени. Все сложилось как нельзя лучше, но, стоя под горячим мыльным водопадом, Эллис почему-то расплакался.

Успокоиться не получалось. А еще не получалось понять, откуда взялись эти рыдания. Ведь он рисковал по-крупному и остался победителем – тут впору ликовать, а не чувствовать себя таким несчастным и жалким.

Супружеская жизнь была ничуть не похожа на идиллическую картинку, которую показывали в кино, но они с Пегги были вместе тридцать восемь лет, а потом Эллис взял и выбросил ее без долгих раздумий, словно пачку несвежего творога. С Уорреном они были знакомы еще дольше. Друг, который всегда прикрывал ему спину, тоже отправился на помойку. Может, для истории с письмами нашлось бы какое-нибудь объяснение, может, они просто… Но ничего уже не изменишь.

Если бы время не стерло гараж с лица земли, Эллис разобрал бы его по кирпичику собственными руками. Гараж стал воплощением всех его ошибок, начиная со смерти сына и медленного крушения брака и заканчивая тем, что побег в будущее теперь казался вершиной эгоизма. Он ведь даже записки не оставил. И Пегги наверняка до самой смерти мучилась от сотен неразрешенных вопросов.

Эллис снова опустил лицо в воду, позволяя слезам раствориться в потоке. Он не помнил, сколько он так простоял. Какая разница? Торопиться все равно некуда.